Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…

ДЕЛА С ПРОХВОСТОМ ОТНЮДЬ НЕ ИМЕТЬ…

Во время русско-японской войны несколько русских судов снабжения были отправлены с Балтики на Дальний Восток не со 2-й Тихоокеанской эскадрой вокруг Африки, а через Суэцкий канал и Красное море. Когда один из этих пароходов — «Иртыш» — стал на якорь в Джибути в Аденском заливе, на его борту сразу же появилась толпа местных поставщиков, наперебой предлагавших свои услуги. Один такой субъект особенно нахально лез к старшему офицеру «Иртыша» Г. Графу, твердя, что его высоко оценили офицеры всех русских кораблей, прошедших через Джибути. В подтверждение своих слов он размахивал какой-то бумажкой с русским текстом. Чтобы отвязаться, Граф взял у дельца бумажку и с удивлением прочитал необычное послание. «Предъявитель сего — настоящий обманщик и жулик, а потому дела с прохвостом отнюдь не иметь», — предупреждал соотечественников ревизор одного из проходивших через Джибути русских кораблей…

МОЛЧАТЬ, КОГДА МЫ, АРТИЛЛЕРИСТЫ, ГОВОРИМ…

Как-то раз в одном петербургском салоне зашел разговор о достоинствах постановки чеховских «Трех сестер» в Художественном театре. Высказывались разные мнения, спорили о режиссуре, психологизме образов, перевоплощении актеров и т. д. Весь этот разнобой мнений перечеркнул случившийся в салоне офицер.

— Мы, артиллеристы, — веско сказал он, — высоко ценим постановку Станиславского за то, что, имитируя на сцене уход батареи из города, он сумел воспроизвести за кулисами цоканье копыт по мостовой и знакомое только нам треньканье хоботовых колец орудия на шкворне передка…

ПРИКОСНОВЕНИЕ К НЕПРИКОСНОВЕННОМУ

Весной 1906 года, открывая первую Государственную Думу, Николай II выразил надежду, что думцы станут ему верными помощниками в работе на благо Отечества. Увы, эти упования императора не оправдались. Часть думцев в свободное от заседаний время разъезжала по митингам и заводам, а другая гуляла по кабакам и ресторанам. Как-то раз один из таких думцев неподобающе повел себя в трактире. Когда трактирщица сделала ему замечание, он заплетающимся языком сказал:

— Не смейте мне указывать! Я — депутат, лицо неприкосновенное!

Тут разъярившаяся трактирщица взяла его одной рукой за лацканы, а другой начала хлестать по физиономии, приговаривая:

— Для меня ты, сволочь, прикосновенен!

РУССКИЕ С ТУРКАМИ ВОЮЮТ…

Хотя светлейший князь Григорий Александрович Потемкин (1739–1791) не был трусом, он слишком ценил радости жизни, чтобы рисковать понапрасну своей жизнью. Поэтому, находясь в действующей армии, он никогда не ездил верхом, держался подальше от траншей, и даже сама пушечная стрельба вызывала у него беспокойство. Однажды во время турецкой кампании, пируя с красавицами в своем роскошном походном шатре, он вдруг услышал отдаленные пушечные залпы. Немедленно к командующему артиллерией генералу Пистору был отправлен нарочный с вопросом: почему стреляют?

— Скажите князю, — сказал генерал, — стреляют, потому что русские воюют с турками!

РАЗЫСКИВАЕТСЯ НАПОЛЕОН БОНАПАРТ…

Лично возглавив армию вторжения в Россию, император Наполеон даже не подозревал, в какое рискованное положение он ставит себя в случае неудачи похода. Об этом поневоле задумываешься, читая уникальное предписание главнокомандующего Дунайской армией адмирала П. В. Чичагова армейским партиям и отрядам о розыске Наполеона.

— Желаю я, — писал в этом документе русский адмирал, — чтобы приметы сего человека были всем известны. Он росту малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные; для вящей же надежности ловить и приводить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника; известные щедрости Монарха нашего за сие ответствуют…

Неизвестно, знал ли Бонапарт об объявленном на него розыске, но после того, как казаки отбили часть императорского обоза. Наполеон стал всегда носить при себе яд!

«СОВЕТСКИЙ СОЮЗ НЕ НАСТОЛЬКО БЕДЕН»…

Перед войной некий американский миллионер, гуляя с супругой по Камероновой галерее в Царском Селе, увидел уникальный фарфоровый букет, изготовленный русскими мастерами в XIX веке. Восхищенная супруга стала уговаривать миллионера купить ей понравившийся раритет за любые деньги. Дирекция музеев как-то отбилась от назойливой парочки, но миллионер, вернувшись в Америку, не унялся и не переставал слать свои письма в Совнарком, суля любые деньги за полюбившиеся ему цветки. Эти запросы долго плутали в канцеляриях Совнаркома, так как никто из чиновников не решался взять на себя ответственность за ответ. Наконец, они попали к самому Молотову, и тот разрешил вопрос радикально: