Знание-сила, 2000 №09

Рассказывает академик ВЛ.Янин:

– Когда мы стали находить берестяные грамоты и были опознаны орудия письма на бересте – писала, – то перед нами встала загадка – почему они так устроены. Острый конец – понятно, им писали, царапали. Но зачем на другом конце лопаточка?! Для бересты она совершенно ни к чему! И только потом, когда мы начали находить церы, стало ясно, что писала использовались как для прописи букв на бересте, так и по воску на церах. Лопаточкой же можно было стирать ненужную запись и снова использовать церу как чистый лист. Стало понятно также, почему даже детские упражнения на бересте выдают умелую руку. Казалось бы, откуда такая твердость в написании букв у ребенка, который только учится?! Мы пришли к выводу, что дети сначала учились писать по воску и уже потом по бересте. Примечательно и то, что на обратной стороне одной из цер вырезана азбука – что-то вроде таблицы умножения на обложках современных тетрадок. Так что традиция письма на воске существовала в Новгороде еще до того, как появились берестяные грамоты.

Пожалуй, на этом сегодня можно поставить точку. Очень богатый сезон и очень большая удача – впрочем, в янинской экспедиции все сезоны богаты.

Это фрагмент из «Кибериады» Станислава Лема – писателя, названного Куртом Воннегутом неизлечимым пессимистом, который «с ужасом наблюдает, что же еще способно выкинуть безумное человечество ?»

Действительно, феноменальные достижения в производстве роботов, в деле реальной постепенной замены органов и частей тела на рукотворные вызывают леденящее душу ощущение стремительного приближения реализации фантастической возможности – создания существующей отдельно от нас (самой по себе?) искусственной, но вполне сравнимой с людской плоти. Сообщения и разговоры, в том числе и на наших страницах, о сдаваемом напрокат человеческом теле, о скором наступлении эры переселений личности – как информационного пакета – из одной материальной «емкости» в другую, о передоверии машине «святая святых» – всех функций нашего мозга – начинают казаться психологической подготовкой к более или менее спокойному («без ужаса») восприятию того, что до недавних пор считалось если не безумным, то по крайней мере немыслимым.

Можно ли отделить – в текущей, а не в загробной жизни – душу и сознание от вмещающего их «сосуда»? «…Мы так ослеплены человеком в его недавней очевидности, – писал Мишель Фуко, – что не сохраняем даже воспоминания о тех временах – не столь уж и отдаленных, – когда существовали мир, миропорядок, человеческие существа, но не существовал человек». Не грядут ли, причем также, судя по предсказаниям, не столь отдаленные времена, когда даже воспоминания о том, что представлял собой сегодня человек, претерпят кардинальные перемены? Разве можно сохранить, говоря словами того же Фуко, «временной опыт культуры», оторвав его от «пространственного опыта тела»? Или, если проще, останемся ли мы людьми в современном понимании этого слова, получив право менять оболочку либо став неотличимыми от роботов?

Вопросы, звучащие преждевременно? Вряд ли. Не лучше ли задаться ими сейчас, чем впоследствии разгребать – в который раз! – технологические завалы насотворенного разумом, впавшим в упоительно обманчивую эйфорию всемогущества! Эти вопросы – в заголовках предлагаемых вам статей.

Александр Волков

Успехи медицины вкупе с генетикой, биохимией и т.д. потрясают. Казалось бы, усердием наук о живом будет найден секрет долголетия, а может быть, и нескончаемой жизни. Любые болезни можно победить, коварные гены – отключить, стареющее тело – омолодить, вредные социальные условия – улучшить. Однако на практике выяснилось, что этот путь – тупиковый. Как бы ни развивалась медицина, она никогда не сумеет бесконечно поддерживать жизнь в наших бренных телах. Природа возьмет свое: природа возьмет нас.