Знание-сила, 2000 №09

Медицина уже была бессильна. Антибиотики еще не появились, а лечение туберкулеза сводилось в те времена, по сути дела, к повышению сопротивляемости организма. Больному назначали здоровый образ жизни, правильное питание, сухой климат и много солнца. На ранней стадии такие методы иногда давали хороший результат. Но не в этом случае. Запушенный больной, долгое время лишенный элементарных условий нормального существования, тем более ребенок, тем более переживший одну за другой тяжелейшие психические травмы, такой больной шансов на жизнь не имел.

Луи-Шарль Бурбон умер, когда правительство вело переговоры о нем с испанским двором. После официального объявления о его кончине граф Прованский провозгласил себя королем Людовиком XVIII.

Карл-Вильгельм Науидорф

Но тут поползли слухи.

Рождению сказки способствовали три обстоятельства.

Во-первых, правда о замученном в застенке ребенке оказалась слишком страшной. Узнавать ее не хотелось, а узнав, так и просилось поверить в чудесное продолжение с похищением, переодеванием, жизнью под чужим именем… И. как полагается, со счастливым концом.

Во-вторых, действительно, никто не мог быть тогда уверен, что французское правительство в официальном сообщении сказало правду. Доказательств представлено не было.

Не оказалось ни одного человека, который в последние три года жизни был бы при дофине постоянно и мог бы засвидетельствовать развитие его болезни и смерть. Охранники, врачи, комиссары все время менялись. Впоследствии только скрупулезнейшие исследования доказали, что все это время узник Тампля находился на виду, подменить его и тайно вывезти было бы крайне затруднительно.

Даже вскрытие трупа было оформлено поспешно и юридически безграмотно, что долго давало почву для сомнений. Например, не было произведено опознание умершего родственниками, при том что сестра его находилась тут же, в Тампле. В протоколе отсутствуют какие бы то ни было указания на отличительные особенности мальчика. Имя его вообще ни разу не названо, а говорится о трупе десятилетнего ребенка, причиной смерти которого стало развитие золотухи.

В-третьих, немало влиятельных людей могли извлечь политическую выгоду из слухов о чудесном спасении Людовика XVII как сразу же после его смерти, так и позднее, на протяжении нескольких десятилетий. Словом, родилась идея о том, что. маленький принц спасся. И какими только историями она не обрастала! То ли Луи-Шарля увез с собой еще Симон, который был в сговоре с принцем Конде… То ли его похитил из Тампля сам Робеспьер… То ли Баррас с Жозефиной Богарне, будущей женой Наполеона, организовали вынос из тюрьмы усыпленного ребенка в гробу…

Спрос рождает предложение, и первые «Людовики XVII» объявились уже на рубеже XVIII и XIX веков. Всего же специалисты насчитали их более шестидесяти. И у всех было много общего. Авантюристы, недовольные своим социальным статусом, покидали родной дом в погоне за удачей. Смутное время востребовало таких людей – самоуверенных, смелых и неразборчивых в средствах.

Впрочем, большую часть самозванцев полиция быстро разоблачала и помещала в тюрьму. Так было с сыном портного Жаном-Мари Эрваго. так было с Матюреном Брюно. приключения которого отнюдь не ограничивались только поприщем Людовика XVII. Хотя были и другие, кто относился к делу посерьезнее. Так, знаменитый Анри-Этель- Бер-Луи-Эктор Эбер, именовавший себя бароном де Ришмоном, герцогом Нормандским, выпустил свою биографию с обоснованием монарших притязаний – настоящий роман. Хотя Ришмону и пришлось два раза отсиживать срок и несколько лет скрываться в Англии, он, тем не менее, продержался «в роли» до самой своей смерти в 1855 году. Его «узнавали» некоторые представители старой аристократии, у него была своя «партия». Но наиболее живучим оказался миф прусского часовщика Карла Вильгельма Наундорфа. Его потомки до последнего времени носили фамилию де Бурбон, гордясь своим сходством с монархами и судясь за признание их королевских кровей. По этому поводу проводилось несколько биологических экспертиз, именно для них, в частности, была извлечена ДНК из волос Марии-Антуанетты. Дело в том, что происхождение Наундорфа действительно до сих пор остается загадкой. Паспорт на имя Наундорфа этот человек получил в прусской полиции уже после того, как объявил себя сыном Людовика XVI. Но будучи немцем и не владея французским языком, часовщик подробно рассказывал о жизни французской королевской семьи, которую выдавал за детские воспоминания. Словом, и до сих пор существует «загадка Наундорфа».