Знание-сила, 2001 № 02

Жилища XXI века будут так же решительно отличаться от привычных нам каменных раковин, как современные квартиры от грязных, крохотных комнаток, в которых обитали люди XIX века. Важнейшее место в них будет отведено компьютерным системам. Всем бытом примутся править они – всевидящие электронные божки. По звонку будильника они распахнут шторы. Нагреют воду в ванне. Приготовят завтрак. Подберут подходящий по сезону комплект одежды. По их команде пылесос старательно уберет одну комнату за другой, а электронный календарь составит план трудового дня.

Одинокая квартира, затерянная посреди «города-дома», превратится «в смотр достижений науки». Ни на одну минуту здесь не замрет напряженная жизнь предметов, оживших стараниями человеческого ума. Но это уже тема других подробных рассказов – это реалии зарубежных стран. Мы же теперь лишь горестно разводим руками, не ведая даже, сумеем ли хотя бы отремонтировать то, что без особых проблем играючи построили более тридцати лет назад.

Смеркается. Автомобиль, миновав, наконец. Тверскую, едет на север Москвы. В просвете между домами возникает мрачный, черный профиль Останкинской телебашни – последний великий небоскреб, который мы едва не потеряли. Сказанное выше, наверное, пока не про нас. Черепашка-Москва медленно переползает за Кольцевую, унося за собой, словно шлейф, запах выхлопных газов. Сотни тысяч горожан, хмурясь от усталости, толпятся в вагонах метро или скучают в дорожных пробках. Глаза пассажиров закрываются. Им снится, что «в том крае, где солнца восход», над берегом моря возносится громадная башня, пронзающая небеса. В ее чреве. никогда не выбираясь наружу, живут десятки тысяч людей.

Мировая война 1914 года застала Николая Дмитриевича Зелинского в более чем скромной обстановке – в мало приспособленной для научной работы лаборатории Министерства финансов в Петербурге, куда вынужден был устроиться ученый с мировым именем после ухода из Московского университета. События войны неожиданным образом отразились на направлении научных исследований знаменитого химика. В начале 1915 года весь мир был потрясен известием о том, что, нарушив международные договоры, немцы сначала на французском, а затем на русском фронте применили отравляющие газы. Сообщения об огромных потерях, которые несли неподготовленные войска от этого нового вида оружия, создали уныние и растерянность на фронте и в тылу. Начались лихорадочные поиски средств борьбы с отравляющими веществами.

Помимо естественного желания патриота оказать помощь родине в момент грозной опасности, у Николая Дмитриевича Зелинского были и свои особые причины, заставившие его принять участие в этой работе. Еще в 1885 году, во время заграничной командировки, работая в лаборатории Геттингенского университета, он приготовил новое, не известное прежде вещество – так называемый дихлордиэтилсульфид. В процессе изучения этого вещества совершенно неожиданно для себя и для всех окружающих молодой русский ученый получил тяжелые ожоги и вынужден был много недель пролежать в госпитале. И теперь, читая в газетах сообщения о начале химической войны, Николай Дмитриевич Зелинский не только лучше чем кто-либо понимал страдания пораженных ядовитыми газами, но и ясно отдавал себе отчет в гом, что это – лишь начало и что за хлором, первым отравляющим веществом, примененным немцами, последуют более страшные- Ученый не ошибся. Вскоре на фронте был применен дихлордиэтилсульфид, первой жертвой которого за тридцать лет до этого оказался Николай Дмитриевич; это отравляющее вещество получило печальную известность под названием «иприт», или «горчичный газ».

Николай Дмитриевич Зелинский видел, что поиски средств защиты от ОВ идут по неправильному пути. Изобретатели пытались найти химические поглотители, связывающие то или иное отдельно взятое отравляющее вещество. Они упускали из виду, что в случае применения другого ОВ такой поглотитель окажется совершенно бесполезным. Необходимо было найти вещество, которое очищало бы воздух от любого ОВ независимо от его химического состава. Такой универсальный поглотитель и был найден Николаем Дмитриевичем Зелинским, им оказался древесный уголь. Николай Дмитриевич потратил немало усилий на разработку способов активирования угля – повышения его способности поглощать своей поверхностью различные вещества.