Альфред Барков - Прогулки с Евгением Онегиным

Бедные наши потомки! Как я завидую их проблемам…

И, возвращаясь к работе В. Н. Турбина, – самое главное для меня в ней то, что без привлечения силлогистики ему удалось интуитивным путем выявить значительную и весьма существенную часть внутренней структуры «Гробовщика». В принципе, вряд ли существуют какие-либо объективные причины, в силу которых ему не удалось бы, следуя этим же путем, раскрыть структуру до конца (не обязательно даже с раскладкой на фабулы и автономные сюжеты, ведь это не принципиально, поскольку наше восприятие тоже обходится без привлечения этих категорий, которые на сам процесс оказать влияния не могут, а привлекаются лишь для удобства описания его характера).

Несмотря на присущие этому методу недостатки, а, возможно, даже благодаря им, важность работы В. Н. Турбина в том, что она демонстрирует принципиальную возможность выявления характера иносказания со сложной внутренней структурой без выхода в сферу рационального мышления. А это вселяет надежду, что содержание мениппеи все-таки может быть постигнуто только на иррациональном уровне. Дай-то Бог…

Итак, книга, наконец, закончена. И, хотя ответ на запрос о написании слова «Байрон» в пушкинском черновике так и не получен, придется все же прощаться с терпеливым читателем и ставить точку.

…Однако даже рутинное, необходимое ознакомление с содержанием всеми читанной книги (правда, в самом первом ее издании) дало такой новый материал, который нельзя не включить в книгу – иначе самое главное останется непонятным.

…Нет, не буду вносить никаких изменений в уже написанное. А изложу-ка это новое в качестве постскриптума. И пусть он поставит, наконец, точку в этой работе, которой конца все равно никогда не будет…

…У этой книжки очень оригинальная обложка: кроме места и года издания (там где и положено, внизу) в верхней ее части крупным шрифтом пропечатано всего два слова: Евгений Онегин. Без кавычек, естественно, – обложка ведь все-таки… Но зато и без фамилии Пушкина. Даже без слов «Роман в стихах»…

Если бы я не знал со школьной скамьи, что означают эти два слова, то, взяв эту книгу в руки, наверняка бы подумал, что ее автор – Евгений Онегин. Ведь мы привыкли к тому, что, если на обложке или на корешке книги кроме имени и фамилии ничего другого нет, то это имя и эта фамилия принадлежат автору книги.

Наверное, не один читатель в этом месте иронически улыбнется: кто в школе не проходил «Евгения Онегина»? Нет, читатель. Те люди, которые в свое время платили по пяти рублей за экземпляр именно этого издания, «Онегина» в школе еще не проходили. Они видели сочетание этого имени и этой фамилии в первый раз в жизни. Потому что на обложке стоял год издания: одна тысяча восемьсот двадцать пятый. Это – первое издание первой главы ныне знаменитого романа А. С. Пушкина. А теперь мысленно поставьте себя на место этих людей и представьте свою реакцию на слова: Евгений Онегин. Без кавычек. Только имя и фамилия, без какого-либо дополнительного текста. Что это – имя автора книги?

…Я заказал ее, чтобы потом кто-то из пушкинистов не упрекнул, что вот-де взялся писать трактат, а этого издания даже в руках не держал… К тому же, хотелось знать, в какой последовательности там помещены «Разговор Книгопродавца с Поэтом», «Вступление» и первая глава романа. Уже затрудняюсь сказать, почему именно это меня интересовало. Ведь все уже изложено, все сказано… Да, собственно, я был уверен, что эти элементы расположены именно в таком порядке – во всяком случае, «Вступление», в котором «издатель» Пушкин заранее предупреждает читающую публику, что это «большое стихотворение» вряд ли будет закончено, а критиков – что в нем отсутствует план, конечно же, должно непосредственно предшествовать первой главе романа. Но все-таки мне почему-то хотелось знать, как оформлен «Разговор» – полиграфически, что ли…

Не скрою, вид обложки, который уже сам-по-себе, буквально «с порога» раскрывал секрет романа, настолько поразил, что до сознания как-то не сразу дошла другая «странность»: отсутствие оглавления – все-таки, под одной обложкой три текста. Да еще примечания, так что оглавление не помешало бы… Ну хотя бы для того, чтобы по нумерации страниц я сразу нашел начало и конец интересовавшего меня «Разговора». Но пришлось листать страницы.

Оказалось, что «Разговор Книгопродавца с Поэтом» помещен между «Вступлением» и первой главой! Значит, «отсутствие плана», заявлением о чем Пушкин демонстративно вызывал на себя огонь своих зоилов, относилось и к «Разговору», а, будучи расположен таким образом, сам «Разговор» надежно вводился в корпус всего романа.