Дирк Уффельманн - Дискурсы Владимира Сорокина

Вызывает вопросы и отождествление Сорокиным путешествия по СССР, которое в 1950-1951 годах предпринимают «говорящие сердцем», с «мясорубкой <...> репрессивного аппарата» Берии863. Сорокин прибегает к метонимическому переносу, в результате которого тоталитарная секта обрастает негативными ассоциациями с СС и НКВ864Д, но при этом воздерживается от прямого морального осуждения центрального действия трилогии — «раскалывания» ледяным молотом, в 99 процентах случаев кончающегося летальным исходом. Декорации, в которых разворачиваются события во второй части, живо напоминают постсоветскому читателю и презрение к человечеству, приписанное Сталину Анатолием Рыбаковым в романе «Дети Арбата» (издан в 1987 году865), который Сорокин мимоходом цитирует в одном из афоризмов, данных прописными буквами в третьей главе первой части: «НЕТ ЧЕЛОВЕКА — НЕТ ПРОБЛЕМЫ»866.

Особенно провокационно выглядит расовый аспект отбора. Людей, среди которых ищут потенциальных членов братства, отбирают по расовому признаку: «Мы голубоглазые и светловолосые»867. Повествователь и здесь избегает открыто осуждать расистские мифы о превосходстве «арийцев», но диалоги в третьей главе первой части указывают на взаимосвязь между русским эзотерическим дискурсом и теориями заговора, которые имеют прямое отношение и к антисемитизму868. Позже Сорокин с такой же неоднозначностью изобразит эзотерико-расистский культ Сибири в фильме «Мишень», отсылающем к раскопкам поселения Аркаим на территории Челябинской области869, и в «Теллурии» (2013) с ее алтайской мифологией.

Однако процесс отбора в трилогии неизбежно вызывает ассоциации с политикой «расовой гигиены», которую национал-социалисты проводили ради сохранения чистоты привилегированной арийской расы870. Различные мотивы в тексте «Льда», связанные с нацистами, укрепляют эту ассоциацию. Так, рассказ Храм о ее обращении начинается с описания оккупации немцами западных территорий Советского Союза в 1941 году. Немецкие фразы, записанные кириллицей и порой содержащие грамматические ошибки («Дас ист шене Вин»871), создают своего рода местный колорит в изображении оккупированных земель. К тому же именно эсэсовцы пробуждают Храм, становясь, таким образом, первыми «избранными», появляющимися на страницах будущей трилогии в тексте 2002 года, хотя в издании 2004 года история обращения Бро в Сибири была добавлена в качестве приквела. Наконец, об «избранных» немцах прямо сказано, что они «белобрысые» и с «голубыми» глазами872.

Получается, что идеальное благо, к которому стремятся немногочисленные избранные фанатики в романе «Лед», — фантастическое зло с гуманистической точки зрения. Во второй части будущей трилогии, «Пути Бро», прямо сказано, что избранное меньшинство ведет «войну против рода человеческого»873. Эта часть трилогии — «единое чудовищное видение»874, показанное глазами убийц875, и читателю приходится мучительно воспроизводить его перед своим внутренним взором876. Этот литературный прием Сорокин отшлифует в 2006 году в «Дне опричника», где повествование ведется от имени палача. Перед читателями трилогии встает важный вопрос: может ли метафашистский нарратив Сорокина оставаться чуждым тому дискурсу, который он имитирует? Происходит ли в романе «Лед» «субверсивная аффирмация» фашистской идеологии, как это было в случае с материализацией в текстах Сорокина жестокости, заложенной в соцреализме? В случае «Льда» проблему усугубляют два обстоятельства: высказывания самого Сорокина о том, что двигало им при написании книги, и тот факт, что он развивает этот мотив на протяжении семисотстраничной трилогии.

Само собой, Сорокин прекрасно понимает, что деление на немногих избранных и обычных людей присуще тоталитаризму877, но в ряде интервью 2004 года неоднократно возражает против любых ассоциаций с «арийской расой», которую немецкие нацисты называли высшей. По словам Сорокина, «братья СВЕТА» светловолосы и голубоглазы, потому что такое сочетание якобы не привлекает к себе внимания878. Для автора, работавшего с историческими дискурсами Германии, такими как уже упоминавшийся спор историков {Historikerstreit), подобная наигранная наивность выглядит крайне неубедительно.

В приквеле «Путь Бро» и сиквеле «23 000» внутренняя точка зрения секты фанатиков продолжает определять повествование, в котором по-прежнему фигурируют расистские и фашистские мотивы. «Путь Бро», опубликованный в сентябре 2004 года, логически предшествует остальным романам «Ледяной трилогии». Роман повествует о пророке Бро, появляющемся и на страницах «Льда», где он перекладывает миссию по поиску 23 000 избранных на плечи Храм879. Бро, родившийся в день падения Тунгусского метеорита, первым касается льда. Его история — линейное повествование от первого лица, аналогичное второй части «Льда». Сохраняются бинарная система ценностей и презрение к «мясным машинам».