Дирк Уффельманн - Дискурсы Владимира Сорокина

История с волком, по-видимому, не оставляет никаких следов ни в душе героя, ни в сюжете романа. Предположение, что Романа из-за укуса предполагаемого оборотня постигло нравственное заражение, позже толкающее его на убийства478, ничем не подтверждается и противоречит патологической жестокости, с которой Роман уже тогда напал на волка, а не наоборот479. Вскоре, однако, намечается еще одна многообещающая сюжетная линия: за раненым Романом ухаживает Татьяна (аллюзия к «Доктору Живаго» Бориса Пастернака, 1956), которую он видел в церкви на Пасху. Он сразу же влюбляется480, немедленно объясняется481 и просит ее руки482.

Эта влюбленность оказывается стимулом для третьей напряженной сюжетной линии: возникает конфликт между Романом и Куницыным, отчимом Татьяны, который сначала не хочет расставаться с приемной дочерью и предлагает Роману своего рода русскую рулетку483. Оба по одному разу поворачивают барабан, приставляют револьвер к виску и нажимают на курок, но выстрела не происходит, так что и эта интрига не приносит ожидаемых потрясений. Позже Куницын без какой-либо психологической мотивации меняет прежний образ мыслей и благословляет влюбленных484, вслед за чем следует полная слезных причитаний и затянутая сцена родственного единения485.

Четвертый момент, открывающий потенциальную возможность сопереживания, относится к дню свадьбы: хотя сначала Роман отстраненно воспринимает обряд венчания, постепенно он ощущает себя взволнованным серьезностью Татьяны и слезами, выступившими у нее на глазах от переизбытка эмоций. Их нежные чувства достигают кульминации, когда Татьяна вскрывает письмо, адресованное покойной матерью Романа его будущей невесте: Они плакали, вздрагивая и прижимаясь друг к другу.

— Значит <.. .> и ты тоже сирота, как и я.. .486

Торжественные заверения в любви, с которыми обращаются друг к другу новобрачные, повторяются еще восемнадцать раз, но уже с похожим на мантру «припевом»487.

— Я люблю тебя! — прошептал Роман. <.. .>

— Я жива тобой! — прошептала она488.

Из-за многократных повторов эмоциональная наполненность этого диалога улетучивается, и читатель снова разочарован: вместо значительных поступков или сильных страстей ему предлагают утомительное описание свадебных обрядов. Устав от бесчисленных повторений, читатель сосредоточивается на собственных ожиданиях и нагнетании напряжения как романном приеме.

Когда свадьба почти подошла к концу, а читатель измучен этим суровым испытанием не меньше, чем его вымышленные участники, молодые удаляются в комнату, приготовленную для них в доме дяди Романа. Здесь наконец происходит текстуальное «событие», радикально меняющее все — без какой-либо психологической мотивации489. Внешним толчком оказывается свадебный подарок Клюгина, который Роман разворачивает на странице 321, —топор: Роман развернул бархат, и в руках его оказался красивый топор с толстым, как у колуна, лезвием и длинным дубовым топорищем.

На лезвии было выгравировано:

Замахнулся — руби!

Роман с улыбкой разглядывал топор <.. .>490

Дальнейшие события изображены одновременно как результат любви Романа и Татьяны, признающихся друг другу в искренности своих чувств (с шаблонными клятвами491), и как внезапно снизошедшее на Романа озарение492:

— Правда, правда, любовь моя! — радостно ответил он, — Знаешь, мне кажется, я все понял. Я понял все! <...> Я знаю, что делать. Пойдем493.

В чем же состоит это озарение? Как показывают последующие действия новобрачных, они переосмысляют обет быть всегда вместе494, совместно совершая массовое убийство. В «Романе» «супруги вступают в брачные отношения через кровавый акт убийства»495. Татьяна непрерывно звонит в деревянный колокольчик — один из свадебных подарков, а Роман тем временем неутомимо орудует топором496. Их роман (как и сам жанр) заканчивается серийным убийством.

В описании многочисленных убийств, совершаемых Романом и почти всегда предваряемых звуком Татьяниного колокольчика, утрированно используется прием лейтмотива, который в данном случае сводится к «нанизыванию повторов»497. Если тот факт, что первыми сироты убивают людей, заменявших им отцов, еще можно трактовать в психоаналитическом смысле498, трудно сколько-нибудь убедительно обосновать сотни последующих убийств. Чем более очевидно становится, что кровавому буйству не будет конца, тем менее подробными становятся его описания. Десятерых домочадцев дяди Роман умерщвляет на восьми страницах499. Попытка Романа выманить Клюгина, который и подарил ему топор, из комнаты, где тот играет в карты, даже встречает серьезное сопротивление и заканчивается ожесточенной борьбой500. Но когда Роман и Татьяна изрубают всех дворян в доме дядюшки, повествование набирает скорость: шестерых домашних слуг Роман быстро убивает на странице 331, после чего супруги направляются в крестьянские избы и Роман зарубает топором еще двести сорок семь жителей деревни (см. составленный Сорокиным «Список жертв, убитых Романом Алексеевичем Воспенниковым», на который ссылается СкаковбОІ). Начинается это действо на странице 332, а завершается на странице 364, когда супруги-убийцы добираются до церкви. На протяжении следующих двадцати двух страниц Роман выносит из ближайших крестьянских изб внутренние органы502 — действие, которое в реалистичном описании заняло бы не один час, — и оскверняет этими внутренностями находящиеся в храме иконыбОЗ. Совершив большую часть убийств в присутствии Татьяны, он в конце концов убивает супругу, кромсает ее на мелкие кусочки504 и продолжает осквернять ими церковьбОб. Оставшись в полном одиночестве, Роман переходит к самому себе, смешивает свою рвотную массу, экскременты, мочу и сперму с кусками тела Татьяны и проглатывает эту смесь, после чего его опять рветбОб. Затем он окончательно деградирует до животного (ползает, обнюхивает предметы, стонет) и наконец в последнем предложении испускает дух.