Дина Хапаева - Вампир — герой нашего времени

Одна высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами и фигурой фотомодели. Именно такие чаще всего появляются на обложках глянцевых журналов. По сравнению с ней остальные девушки в зале казались гадкими утятами. <���…> Я смотрела на них потому, что никогда в жизни не видела ничего прекраснее, чем их лица, разные и одновременно похожие. В школе заштатного городка таких не увидишь — только на обложках журналов и полотнах голландских мастеров. [13] Майер C. Сумерки / Пер. с англ. А. Ахмеровой. М.: АСТ, 2009. C. 22.

Материальным подтверждением неотразимости вампиров служат образы прославленных голливудских актеров вампирских телесериалов. Но красота вампира сияет не только внешне. По сравнению с героями-людьми вампиры принадлежат к «высокой культуре»: они исключительно артистически одарены, талантливы, образованны, и их социальные навыки и воспитание разительно контрастируют с дурными манерами героев-людей. Что уж говорить об их прочих способностях — проходить сквозь стены и пронизывать пространство, читать мысли или внушать их, двигать предметы усилием воли, предвидеть будущее, да разве все перечислишь? Для жалкого племени людей их магическая сила практически необорима, что делает их в общем неуязвимыми и непобедимыми для людей. Но даже всех этих качеств создателям вампирских текстов недостаточно для того, чтобы передать все свое восхищение. Ведь сегодня вампиры воплощают, возможно, самую заветную мечту человечества — мечту о бессмертии.

Стоит ли говорить, что, по сравнению с вампирами, протагонисты-люди имеют бледный вид? Авторы и режиссеры постоянно сравнивают вампиров и людей, и это сравнение практически всегда оказывается не в пользу человека (достаточно вспомнить, например, какой жалкой кажется себе Белла Свон по сравнению с вампиршами в романе Майер). Какую бы роль ни играли люди в современных вампирских текстах — любовников, игрушек, зависимых союзников, — они всегда остаются низшими по сравнению с вампирами существами. Глубокое презрение к человеку, выражаемое в образе вампира, сквозит во всех вампирских текстах. Это чувство можно резюмировать словами вампира Дэймона из «Дневников вампира»:

Она (вампирша) отказалась от гуманизма по отношению к людям. Ты можешь это выключить, это так же просто, как нажать на кнопку. Дело в том, что инстинкт вампира — не чувствовать <���…> ни вины, ни стыда, ни сожаления. <���…> Конечно, я тоже отключил это, именно поэтому со мной так прикольно! [14] The Vampire Diaries, season 1, episode 21.

Сегодня мы, без сомнения, имеем дело с формированием нового эстетического идеала, которым оказывается «не Бог, не царь, и не герой», и уж, конечно, не человек, а вампир. Превращение в образ совершенства, безусловно, еще одно новшество, которое сильно отличает современных вампиров от их предшественников. Ибо привлекательные черты, которыми обладали вампиры в классических текстах, чаще всего «разоблачались» в повествовании, и вампир представал перед читателем в виде чудовищного монстра. Вспомним хотя бы Кармиллу из романа Фаню:

Но прошло еще много времени, прежде чем ужас от пережитого стал забываться, и теперь Кармилла вспоминается мне в двух разных образах: иногда, — как шаловливая, томная, красивая девушка, иногда — как корчащийся демон, которого я видела в разрушенной церкви. [15] Ле Фаню Ж.Ш. Кармилла // Английская повесть о вампирах / Пер. с англ. Н. Сандровой, С. Шик, Л. Бриловой. М.: Эксмо, 2010. C. 638.

Можно вспомнить и ужас, который наводили на несчастного Джонатана Хакера красавицы-вампирши Дракулы. Стоит заметить также, что сам граф вовсе не был хорош собой: его волосатые ладони, жуткий запах, который он распространял, — весь его облик не внушал никаких эстетических симпатий — ни героям-людям, ни читателям. Вот каковы были впечатления несчастного Хакера от первой встречи с вампиром:

До сих пор мне удалось заметить только тыльную сторону его рук, когда он держал их на коленях; <���…> Особенно странно было то, что в центре ладони росли волосы. <���…> Когда граф наклонился ко мне и его рука дотронулась до меня, я не смог удержаться от содрогания. Возможно, его дыхание было тлетворным, потому что мной овладело какое-то ужасное чувство тошноты, которое, как я ни старался, я не смог скрыть. [16] Стокер Б. Дракула // Там же. С. 50.

И далее:

Передо мной лежал граф, но помолодевший, седые волосы его и усы потемнели. Щеки казались полнее, а на белой коже светился румянец ярче обыкновенного, так как на них еще виднелись свежие капли крови, капавшие из углов рта и стекавшие по подбородку на шею. <���…> Казалось, чудовище просто налито кровью; он лежал, как омерзительная пиявка, лопающаяся от пресыщения. Дрожь пробежала по моему телу, когда я наклонился к нему, все во мне зашлось от отвращения… [17] Там же. С. 93–94.