Дина Хапаева - Вампир — герой нашего времени

Такой подход к вампирам невольно заставляет исследователей перенести на них часть тех неизбежных симпатий, которые автор всегда испытывает по отношению к угнетенным. Вероятно, этим, а не только приверженностью к интернациональной вампирской моде в массовой культуре объясняется тот факт, что исследователи-вампирологи с энтузиазмом присоединяются к поклонникам вампиров, подчеркивая в них симпатичные, привлекательные черты [6] О том, какие вампиры симпатичные, см., например: Kane Т. The Changing Vampire of Film and Television: A Critical Study of the Growth of a Genre. McFarland & Co Inc, 2006. .

Вампир — выразитель страдающего и угнетенного Другого, к которому следует относиться с пониманием и уважением, — так можно резюмировать пафос этих исследований [7] Например: Twilight and Philosophy: Vampires, Vegetarians, and the Pursuit of Immortality / Rebecca Housel, Jeremy Wisnewski (Eds.). The Blackwell Philosophy and Pop Culture Series, 2009, и др. . Следует ли удивляться, что некоторые вампирологи прямо заявляют, что современное общество должно с благодарностью и надеждой принимать те социальные уроки, которые им способны преподать вампиры? [8] Hallab M.Y. Vampire God: The Allure of the Undead in Western Culture. State University of New York Press, 2009. P. 33.

Голоса тех, кто обращает внимание на негативные последствия моды на вампиров, тонут в море славословия — и ученого, и профанного [9] Housel R. The Real Danger. Facts versus Fiction for the Girl Audience // Twilight and Philosophy… . Если к этому добавить, что, с точки зрения некоторых специалистов, мистическая природа вампира способна объяснять проблемы современного общества — например, особенности постсоветской исторической памяти, — то впечатление наступающих сумерек Средневековья становится труднопреодолимым.

В этой статье я буду отстаивать мысль о том, что стремление современных вампирологов увидеть в вампире репрезентацию или символ тех или иных социальных или индивидуальных, психологических проблем мешает оценить значение монстра как важного эстетического явления современности. Я также постараюсь показать, что стремление рассматривать вампира как Другого ведет к непониманию влияния, которое нелюдь оказывает на изменение отношения к человеку в современной культуре. Кроме этого, я постараюсь дать новую интерпретацию ряда текстов — как романов, так и фильмов, — которые обычно относят к жанру хоррора, и предложу переосмыслить эту категорию.

Для того чтобы понять, какую именно роль играет вампир в современной культуре, уместно задаться вопросом: чьими глазами мы следим за разворачивающимся действием вампирской саги, кому мы «сопереживаем», чьи чувства для нас оказываются в центре драматических событий? Конечно, это не люди, а вампиры. Примерами могут послужить знаменитое «Интервью с вампиром», где главным повествователем, благодаря которому мы узнаем обо всех событиях фильма, является рассказывающий историю своей жизни вампир Луис; роман Виктора Пелевина «Empire V», в котором повествование ведется от лица новообращенного вампира Рамы; «Дозоры» Сергея Лукьяненко, где главным героем-рассказчиком является «светлый» вампир Антон; телесериал «Клан (Объятые ужасом)», где главный герой — вампирский князь Джулиан Луна. Во всех этих романах и фильмах людям отводится сугубо маргинальная роль.

Следует предупредить возражение — мол, вовсе не образ вампира, а талант этих авторов и режиссеров делает эти произведения привлекательными для публики. Но стоит ли и говорить о том, что литературный стиль большинства авторов вампирской прозы, как и художественные достоинства вампирских фильмов вызывают нарекания даже благожелательных критиков? Куда более важным фактором, лежащим в основе популярности этой продукции, является желание публики отождествить себя с этим персонажем. Оно проявляется не только в том, что по мотивам вампирских сериалов создаются ролевые игры, как это произошло в случае «Дозоров», или в том, что вампирский сериал возникает на основе ролевой игры, как это было в случае с «Кланом (Объятыми ужасом)». И не только в том, что отождествление с вампиром ложится в основу компьютерных игр, например популярной компьютерной игры «Наследие Каина» («Legacy of Kain»), где играющий может с наслаждением перевоплощаться в вампира, пить кровь своих жертв и владеть их трупами. Все это — лишь слабые отголоски подлинного голоса масс, который звучит в признаниях посетителей вампирских фан-сайтов: «Я готова все отдать, лишь бы стать вампиром!» Самоотождествление с вампиром может даже обнаружиться в названии исследовательского проекта — например, известной книги Нины Ауэрбах «Наши вампиры — это мы сами» [10] Auerbach N. Our Vampires, Ourselves. . Гораздо более серьезным показателем является то, что уже в конце 1990-х годов возникла и к середине 2000-х годов полностью сформировалась субкультура, имитирующая вампиров [11] Ramsland K. Piercing the Darkness: Undercover with Vampires in America Today. Harper Torch, 1999. .

Читать дальше