Елена Капинос - Поэзия Приморских Альп. Рассказы И. А. Бунина 1920-х годов

«Частица флагманского корабля» в тексте Бунина воскрешает сразу всю его легендарную историю, а случайная, нелепая и трагическая гибель судна проводит еще одну семантическую параллель к нелепой, неожиданной гибели России в пожаре революции. Не случайно и наименование корабля. В 1915 г. Житие Евстафия Плакиды стало поводом для сочиненного Буниным большого стихотворения [303], которое заканчивается строфой, живописующей кульминационный момент Жития – крест, пламенем воссиявший над головой оленя, настигаемого Евстафием на охоте:

Перекличка названия корабля с заглавием написанного еще до революции в имении Васильевском стихотворения [304], лесные и «огненные» мотивы Жития и «Несрочной весны», «смиренный и грозящий взор» оленя и немые взоры владельцев заброшенной усадьбы, устремленные на путешественника с портретов княжеского дома, – все это добавляет христианские коннотаты к имперской теме «Несрочной весны». Кроме того, народная этимология названия родного для Бунина Ельца, восходящая к «оленю» [305], возможно, тоже привлекала внимание Бунина к житию Евстафия, тем более, что олень был изображен на дореволюционном гербе Ельца.

В «Жизни Арсеньева» тоже есть эпизод с цитатой из Державина:

В зале не топят, – там простор, холод, стынут на стенах портреты деревянного, темноликого дедушки в кудрявом парике и курносого, в мундире с красными отворотами, императора Павла, и насквозь промерзает куча каких-то старинных портретов и шандалов, сваленных в маленькой, давно упраздненной буфетной, заглядывать в полустеклянную дверку которой было в детстве таинственным наслаждением 〈…〉 Сколько бродил я в этом лунном дыму, по длинным теневым решеткам от окон, лежащим на полу, сколько юношеских дум передумал, сколько твердил вельможно-гордые державинские строки:

Этот эпизод тоже показывает, как стихотворный отрывок стыкуется с прозаическим текстом, его окружающим. В цитате (у Бунина приводится очень известный, хрестоматийный пример из «Видения Мурзы») есть сложное прилагательное – «темно-голубой», в котором мгновенно опознается пристрастие Державина к двусоставным эпитетам. Подобное по структуре прилагательное «вельможно-гордые» предваряет появление чужого стихотворного фрагмента в бунинском тексте (Бунин вообще перенял у Державина любовь к пышным, двукорневым прилагательным, их можно найти почти в каждом тексте, особенно много – в «Жизни Арсеньева»), а блеск державинского «лакового пола» раньше, чем появляется цитата, можно заметить на полу батуринского дома: «в этом лунном дыму, по длинным теневым решеткам от окон, лежащим на полу». Тот же державинский «лаковый пол» есть и в «Несрочной весне»: «В лаковых полах отсвечивала драгоценная мебель» (5; 124) [306]. А в «Жизни Арсеньева» выдержка из Державина служит поводом к незаметному перемещению героя из Батурина в дом Писарева, в старинную библиотеку старика-хозяина:

Там оказалось множество чудеснейших томиков в толстых переплетах из темно-золотистой кожи с золотыми звездочками на корешках – Сумароков, Анна Бунина, Державин, Батюшков, Жуковский, Веневитинов, Языков, Козлов, Боратынский… Как восхитительны были их романтические виньетки, – лиры, урны, шлемы, венки, – их шрифт, их шершавая, чаще всего синеватая бумага и чистая, стройная красота, благородство, высокий строй всего того, что было на этой бумаге напечатано (6; 101),

удивительно похожую на библиотеку «Несрочной весны» и «Антоновских яблок». А. К. Жолковский иронически предположил, что все герои Бунина читают одну и ту же книгу, вслед за ним можно было бы сказать, что в прозе Бунина под разными именами описывается одно и то же имение, один и тот же барский дом с окнами, выходящими в зимний или летний сад, и библиотекой, собранной из старых журналов и старинных книг в кожаных переплетах.

Возникающий в финале «Развалин» Державина мотив запустения становится ключевым и для финала «Несрочной весны»:

Запустение, окружающее нас, неописуемо, развалинам и могилам нет конца и счета: что осталось нам, кроме «Летейских теней» и той «несрочной весны», к которой так убедительно призывают они нас (5; 129).