Сергей Артамонов - История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

На реалистических позициях стояли все писатели-сентименталисты, если под реализмом понимать правдивое жизнеописание. Сентименталисты были, пожалуй, более последовательны в своих реалистических устремлениях, чем ортодоксальные просветители. «Вертер» Гете, драмы молодого Шиллера, «Новая Элоиза» Руссо отражали живую правду века, иногда даже дерзко обнаженную («Исповедь» Руссо).

Но возвеличение ими чувств и недоверие к разуму и цивилизации, их элегическая ностальгия по старине и нетронутой природе делает их прямыми предшественниками романтиков XIX в.

Романтизм многое перенял у сентименталистов, и прежде всего их всеобщую устремленность к чувству и недоверие к разуму. У Стерна он занял иронию — «младшую дочь Мнемозины, розовую богиню шутки» (Г. Гейне). Фридрих Шлегель создал даже целую теорию «романтической иронии», а Генрих Гейне наполнил ею свои чудесные творения.

У сентименталистов уже появился образ «счастливого» безумца, обретшего счастье в иллюзии. У Стерна — сумасшедшая деревенская девушка («Сентиментальное путешествие»). Позднее на страницах сочинений романтиков появятся безумцы, ушедшие в мир своей мечты из мира мрачных реальностей (музыкант Крейслер в романе «Записки кота Мура», пустынник Серапион в «Серапионовых братьях» Гофмана).

Предшественниками романтизма были авторы так называемого готического романа, который появился в Англии.

Недовольство настоящим порядком вещей увлекло некоторую часть английской интеллигенции второй половины XVIII столетия в прошлое, в века древней родовой общины или раннего средневековья. Этим можно объяснить появление знаменитых литературных поделок Чаттертона (1752―1770),талантливого юноши, доведенного нищетой до самоубийства, а также Макферсона (1736―1796)с его великолепными «Песнями Оссиана», в которых выражены стилизованные под старину настроения и идеи, свойственные сентиментализму.

Пессимизм, чувства обреченности, исторической бесперспективности породили в литературе и так называемый «готический роман».

Однако здесь следует вспомнить имя Сведенборга.

В 1745 г. в культурном мире Европы произошло необычайное событие: некий уважаемый и всеми признанный ученый, занимавшийся математикой, астрономией, механикой, горным делом, т. е. самыми серьезными, точными, материалистическими, сказали бы мы, науками, удостоившийся звания почетного члена Петербургской Академии наук, — объявил себя… «ясновидцем» и «духовидцем», сообщил миру, что сам Бог поручил ему показать людям истинное содержание Библии. Это был швед Эммануил Сведенборг (1688―1772). Восемь томов толкования Библии под названием «Небесные тайны» выпустил сей новоявленный теософ. Это наделало много шума в XVIII столетии.

Сведенборг провозглашал: мир населен духами, они общаются друг с другом, а также иногда и с людьми по строгой иерархической системе. Люди, достигшие определенных ступеней праведного совершенства, получают возможность общаться с ними.

Гете, который с его трезвым умом не терпел мистической чертовщины, воспользовался, однако, в своей трагедии «Фауст» реквизитом спиритуализма Сведенборга, как и мистика XVI в. француза Нострадамуса (Мишель де Нотр Дам, 1503―1566). Фауст даже как бы повторяет путь Сведенборга. Подобно ему, он занимался половину жизни науками. Затем, ощутив тщету обретенных знаний, обратился к магии, чтобы понять «тайну бытия», «вселенной внутреннюю связь». «Все сущее в основе», — обратился к иррациональной сфере, куда рассудку нет доступа:

Обращение Сведенборга к мистике объяснялось, видимо, психическим расстройством (галлюцинации он принимал за реальность), но для духовной жизни Европы оно не прошло бесследно.

Имя шведского мистика часто повторялось в аристократических салонах. Появились шарлатаны, открывшие своеобразный бизнес, используя легковерных людей. В Европе действовал граф Калиостро, говоривший о себе, что он живет уже две тысячи лет, что творит чудеса, вызывает духов. Приезжал он и в Россию, пытался проникнуть к Екатерине II, но не был принят. Однако ему она посвятила одну из своих комедий. Имя Калиостро было замешано в нашумевшем деле о колье Марии-Антуанетты. Итальянский авантюрист в конце концов был сожжен в Риме на костре инквизиции. Пушкин в своей повести «Пиковая дама», воспроизводя исторический колорит эпохи, пишет о втором авантюристе: «Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудес нынче? Вы знаете, что он выдавал себя за вечного жида, за изобретателя жизненного элексира и философского камня, и прочая?»