Сергей Зинин: История древнекитайской литературы в вопросах и ответах. Период XVII в. до н.э – I в. до н.э.

Сергей Зинин представил в этой книге объёмную картину древних текстов Китая, образующих своего рода горную цепь от мировых вершин священного канона ("И цзин", Конфуций, Лао-цзы, "Чжуан-цзы") до менее заметных, обрамляющих горный хребет, но без которых трудно понять китайскую культуру в целом. Так что, пусть издали, но просматривается целостная панорама текстов, охватывающая почти 18 веков.

Здесь важен качественный подход – ощущать границу между текстами двух уровней. Первые – тексты изначальные, сакральные и потому извечные. (Те самые мировые вершины, которые просматриваются далеко за пределами Китая и уже не могут исчезнуть, ибо вне времени и пространства говорят о вечном, а значит, годятся для любого времени. Об этом свидетельствует и не убывающий к ним интерес на Западе и в России.) Тексты второго уровня – отражённые, вторичные.

Воспользуемся 1-м чжаном "Дао дэ цзина" Лао-цзы: "Явленное Дао не есть извечное Дао". Сакральные тексты и представляют "извечное Дао", разные его ипостаси, в сущности – Срединный Путь, которому предназначено следовать человеку и космосу, чтобы избежать гибели. Совершенный Путь, Великое Дэ, воплощает Великое Дао, чему свидетельство "Дао дэ цзин".

Достоинства книги, естественно, не в обилии материала, но в методе изложения, в опоре на оригинальные тексты, в самостоятельной позиции: в стремлении избежать готовых схем, всё ещё не изжитого в востоковедной науке европоцентристского подхода. Уже во Введении автор подчёркивает «второстепенность» китайской мифологии. Китайская культура имеет своим истоком не мифологическое сознание, как принято было думать, а Учение мудрецов, или канонические тексты, обозначенные как "Пятикнижие", "Шестикнижие". Действительно, путь китайской культуры пролегает не от "Мифа к Логосу", а скорее от "Дао к мифу". То есть миф производен по отношению к тому, что открылось совершенно мудрым (шэн), способным понимать "небесные знаки".

Потому автор избегает, по мере возможности, пользоваться терминами европейской поэтики, не отражающими смысл китайских понятий. Так, "песни-ши" "Ши цзина" – это не просто поэзия, а воплощение "воли-сознания" (чжи: ши янь чжи), то есть одно из "пяти постоянств" (у чан), пяти свойств изначальной природы (син: жэнь-человечность; и-долг, справедливость; ли-ритуал; чжи-мудрость; синь-искренность). Значит, понять "Ши цзин", не зная канона, невозможно. Первоначально ши являли единство текста, музыки и танца, впоследствии утраченное (и, кстати, ожившее в японском театре Но, к которому не ослабевает интерес современной режиссуры, ищущей новую форму – метаязык).

Естественно, начинается работа с характеристики китайской письменности, иероглифики, и анализа того, как эта письменность воплотилась в древних текстах, из которых произросла китайская культура. И это важно знать не только потому, что все последующие тексты являются своего рода расширенным комментарием изначального канона, но и потому, что иероглифическая письменность обусловила иероглифическое мышление, которое сейчас бы назвали голографическим. Каждый иероглиф существует сам по себе, многомерен, целостен, что обусловило своего рода многомерную логику Целого, отличную от формальной. Логика аристотелевского типа и не могла появиться при недуальной модели мира (потому и великому математику Лейбницу не удалось доказать тождество "двоичной системы" с моделью инь-ян, которые нераздельны, присутствуют друг в друге, – на что обращает внимание автор).

Если формальной логике соответствует последовательный тип связи (начало-середина-конец), то китайская логика отражает "сингулярную", или полицентрическую, модель (что позже чаньским мастером Сэнцанем было обозначено как "одно во всём и всё в одном"). И в этом причина возрастающего интереса к китайской древности, ибо сознание меняется именно в этом направлении. (Учёные осознают одновременную дискретность и континуальность сущего, что само по себе требует целостного подхода. Говоря словами русского буддолога Юрия Рериха: "Буддийская диалектика выработала понятия прерывного течения потока".) Отсюда и кажущаяся "фрагментарность" китайского стиля.

Наконец, удачно найдена форма вопросов-ответов, диалога с читателем, при котором один не подавляет своей эрудицией другого, а приглашает к размышлению над вопросами, допускающими разные версии ответа.