Георгий Адамович - Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды - Письма Г.В. Адамовича И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955-1958)

Хотя Адамович и любил говорить о том, что «на биографию не рассчитывает», собственная репутация его не могла не интересовать. 16 февраля 1952 г. он задумчиво сообщает Бахраху: «Вейдле поехал в Мюнхен для радио. Это в смысле возможности испортить биографию хуже, чем газета, а он человек осторожный» [30] BAR. Coll. Bacherac. .

15 марта 1953 г. в письме Алданову Адамович выражает сомнение по поводу своего участия в будущей газете, которую собирался открыть С. Мельгунов: «Испортить себе биографию участием в таком предприятии можно еще успешнее, чем писанием в “Русских новостях”. Но я на биографию не рассчитываю. <���…> …Их (т. е. Мельгунова и его друзей) сомнения о том, не осквернятся ли они, приглашая “большевика” или хотя бы “экс— больш<���евика>”, мне противны» [31] BAR. Coll. Aldanov. .

Общественное мнение, оглядка на Алданова, желание не покидать окончательно Париж и русскую литературу в Париже, а также рухнувшие в очередной раз надежды на изменение советского строя к лучшему сделали в конце концов свое дело. 11 февраля 1956 г. Адамович сообщил Алданову: «Я получил от Водова письмо с предложением сотрудничества. <���…> Что на меня будут всех собак вешать, — теперь скорей слева, чем справа, — не сомневаюсь. Но меня это мало трогает. Сотрудничество в “Р<���усской> м<���ысли>” мне было бы скорей приятно, потому что это — Париж, а не что-то заокеанское и далекое, как другая планета. <���…> Политика в ней такая же, как везде, — т. е. в “Н<���овом> р<���усском> с<���лове>”, — но налет провинциальности, по-моему, сильнее. Но это — не препятствие» [32] BAR. Coll. Aldanov. .

Финансовые же проблемы удалось решить еще раньше, причем совершенно неожиданным для Адамовича образом: по рекомендации Б.И. Элькина, душеприказчика Милюкова и редактора книги Адамовича о Маклакове, ему удалось устроиться преподавателем в английском университете. В начале 1950 г. он читает лекции о поэзии в Оксфорде, ас 1951 по 1960 г. преподает в Манчестерском университете.

Георгий Иванов с Одоевцевой в 1951 г. переезжают на жительство в Русский дом в Montmorency (5, avenue Charles de Gaulle). Атмосферу в нем Иванов описывает в письме Р.Б. Гулю, прося «прислать на адрес нашего русского библиотекаря пачку старых — какие есть — номеров “Нового журнала” — сделаете хорошее дело. Здесь двадцать два русских, всё люди культурные и дохнут без русских книг. Не поленитесь, сделайте это, если можно. Ну, нет, это не русский дом Роговского. Я там живал в свое время за свой собственный счет. Было сплошное жульничество, и грязь, и проголодь. Здесь Дом Интернациональный — бывший Палас, отделанный заново для гг. иностранцев. Бред: для туземцев с французским паспортом ходу в такие дома нет. За нашего же брата апатрида (любой национальности) государство вносит на содержание по 800 фр<���анков> в день (только на жратву), так что и воруя — без чего, конечно, нельзя, — содержат нас весьма и весьма прилично» [33] Новый журнал. 1980. № 140. С. 188. .

В Montmorency (S. et О.) Ивановы прожили три года (1951–1953), после чего были переведены в другой Русский дом на юге Франции. Уже здесь происходит примирение Иванова с Адамовичем и начинается последний период их переписки, которая публикуется ниже. В ней гораздо больше писем к Одоевцевой, чем к Георгию Иванову, который, хотя и заключил с Адамовичем «худой мир» [34] Georgij Ivanov / Irina Odojevceva. Briefe an Vladimir Markov 1955–1958 / Mit einer Einl. hrsg. von H. Rothe. Koln; Weimar; Wien: Bohlau Verl., 1994. S. 38. , с прежней теплотой к нему относиться не начал и, например, в письмах Маркову крыл бывшего ближайшего друга почем зря.

Письма печатаются по копиям из фонда Адамовича в библиотеке Йельского университета (Beinecke. Georgii Adamovich Papers. Gen MSS 92. Box 1. Folder 1–3). В приложении даются два письма, которыми обменялись Г.В. Иванов и М.А. Алданов в 1948 г., разбираясь в причинах сложного отношения эмигрантской общественности к Г.В. Иванову после войны. Они отложились в фонде Алданова, хранящемся в Доме-музее М.И. Цветаевой (Москва).

Хотя Одоевцева и писала Адамовичу, что прячет его письма в особый ящик и тщательно их бережет, он сомневался в этом недаром. Письма сохранились не в лучшем виде. Часть их утрачена, другие сохранились не целиком (письма 18, 19, 39, 42, 47, 53, 54): кое-где по неизвестным причинам части страниц отрезаны, а иногда не хватает целых страниц (в частности, одна из страниц была обнаружена в Калифорнии, — Одоевцева послала В.Ф. Маркову автограф «самого Адамовича», о другой упоминает Р.Б. Гуль в письме Адамовичу от 11 апреля 1958 г.: «Ир<���ина> Вл<���адимировна> даже приложила вырезку из Вашего письма» (Beinecke. Roman Gul’ Papers. Gen MSS 90. Box 18. Folder 412). Местонахождение обратныхписемнамнеизвестно. Возможно, Адамович не шутил, говоря, что по прочтенииу ничтожаетвсе приходящие к нему письма. Как бы там ни было, и то, что сохранилось, представляется нам весьма любопытным документом эпохи.