Георгий Адамович - Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды - Письма Г.В. Адамовича И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955-1958)

Со стороны это наверняка выглядело довольно смешно: сорокасемилетний тщедушный интеллигент с врожденным пороком сердца, никогда не державший в руках ничего тяжелее ручки, впервые сталкивающийся с солдатской жизнью. Во всяком случае, французских офицеров такой факт очень позабавил, да и некоторые из знакомых Адамовича сочли нужным над этим посмеяться, не исключая и Георгия Иванова. Зато на участников «Круга» почин Адамовича оказал воздействие неизгладимое. Следуя его примеру, несколько молодых и не очень молодых поэтов, прозаиков и философов русского Парижа записались на фронт добровольцами и, надо сказать, проявили большую предрасположенность к службе, чем их вдохновитель. Другие сражались на стороне партизан или участвовали в Сопротивлении (собственно, и организатором-то французского Сопротивления, и автором самого термина Resistance был знакомый Адамовича русский поэт-эмигрант Борис Вильде, также посетитель «Круга» Фондаминского).

Это отнюдь не был самый легкий и простой выбор. По нескольким причинам. Во-первых, он отнюдь не вызвал восторга у всей эмиграции. По свидетельству современника, многие русские в Париже «на участие в Сопротивлении смотрели почти как на измену основному эмигрантскому делу борьбы с большевиками» [8] Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956. С. 362–363. .

Во-вторых, и сами французы далеко не всегда отвечали взаимностью русским эмигрантам, признававшимся в любви к новой родине и демократии. В ночь на 2 сентября 1939 г. по решению французского правительства были проведены массовые аресты в среде русских эмигрантов, распущены русские патриотические союзы и конфискованы их архивы и имущество, закрыта почти вся русская пресса. Русских эмигрантов, решивших бороться с фашистами на стороне Франции, не остановило и это. Они сражались во французской армии и в рядах Сопротивления и заставили все же французов изменить к ним отношение: после войны многие были отмечены наградами французского правительства вплоть до ордена Почетного легиона.

Военная карьера Адамовича была куда скромнее: ему не довелось непосредственно участвовать в боях: его часть была расквартирована в лагере Septfonds на юге Франции (под Монтоба— ном) и должна была отправиться на оборону Парижа, но немцы так стремительно взяли Париж, что французское командование не успело даже бросить в бой все имеющиеся в распоряжении части. Солдатской муштры, однако, Адамовичу пришлось хлебнуть предостаточно. Свои впечатления об этом периоде он позже изложил в книге, написанной на французском языке: «L’autre patrie» (Paris: Egloff, 1947).

10 мая 1940 г. «странная война» была закончена. Адамович разочарованно писал из лагеря своему знакомому: «Надеюсь скоро быть демобилизованным, но не знаю точно когда» [9] Письмо Г.В. Адамовича А.Л. Полякову от 24 июля 1940 г. // BAR. Coll. Poliakov. . Демобилизовался он лишь в конце сентября, после чего вернулся в Ниццу. Депрессия была сильнейшая. Уже из Ниццы тому же знакомому он писал, почти дословно повторяя Бунина: «Не хочу только ехать ни в Нью-Йорк, ни в Москву, а остальное безразлично» [10] Письмо Г.В. Адамовича А.Л. Полякову от 30 ноября 1940 г. // BAR. Coll. Poliakov. . И позже Л. Д. Червинскую отговаривал уезжать в Америку: «Все Ваши голоды и холоды могут оказаться терпимы и даже сладки в сравнении с нью-йоркским благополучием. Благополучие, вероятно, будет, как оно там у всех. Но “не хлебом единым сыт человек”» [11] Письмо Г.В. Адамовича Л.Д. Червинской от 3ноября 1952 г. // BAR. Coll. Adamovich. .

В письмах Адамовича военных и послевоенных лет фамилия Иванова всплывает то и дело, в самых разнообразных контекстах, произносимая то с досадой, то с жалостью. Очевидно одно: Адамович не мог, да и не хотел вычеркнуть бывших ближайших друзей из памяти, более того, постоянно помнил о них и живо их судьбой интересовался. 25 мая 1940 г. «солдат 1-го батальона № 552» Г. Адамович из лагеря Septfonds спрашивал у Юрия Фельзена об Ивановых: «Где они? я все хочу ему написать, с начала войны ничего о нем не знаю, а несмотря на все, я его люблю, и ее тоже, не за дела, а за желания» [12] Полностью эти письма см. в публикации: Ливак Л… Материалы к биографии Юрия Фельзена // From the Other Shore: Russian Writers Abroad. Past and Present. 2001. Vol. 1. P. 47–70. Вероятно, именно на этот запрос Ю. Фельзен ответил своим злополучным письмом о приемах в доме Георгия Иванова и Одоевцевой, что Адамович расценил как сотрудничество с оккупационными властями и с возмущением рассказал об этом всем знакомым. Письмо Фельзена пока не найдено, и что он там на самом деле написал, неизвестно, но Одоевцева в своих мемуарах приводит именно такое объяснение. .