Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора

Последние заключительные операции. В зал подан мотовоз. Открываются как-то, как мне всегда казалось, торжественно громадные ворота, и красавица ракета, подрагивая на стыках рельсов, ползет на старт.

В ночь на 19 августа началась «посадка пассажиров». Закреплены на местах клетки с мышами, крысами, колбочки и пробирки с мухами, растениями и другими «объектами исследований» — целый Ноев ковчег. Установлен наконец фотоэмульсионный прибор для исследования космических частиц. «Наконец» потому, что он доставил нам несколько веселых и вместе с тем не совсем приятных минут. Дело было так. Еще в монтажном корпусе, когда мы ставили все полагающееся в кабину спускаемого аппарата и очередь дошла до этого прибора, была приглашена руководитель эксперимента известный физик Лидия Васильевна Курносова. Все научные приборы мы обычно ставили в присутствии «хозяев», наука — дело тонкое! Лидия Васильевна подошла к нам и, минуту подумав, произнесла:

— А знаете, товарищи, этот прибор лучше пока не ставить. Его надо поставить потом, на стартовой позиции, как можно ближе к моменту старта. А то он может взорваться. Возможно, конечно, он и не взорвется, но все равно будет нехорошо.

Должен сказать, что установка прибора на стартовой позиции никогда не предполагалась и о столь каверзном его характере нам ничего не было известно. Мало того, что не предполагалась, его и поставить-то на стартовой позиции было невозможно. Он крепился в таком неудобном и недоступном месте, что добраться туда на старте… В ответ на «приятное» сообщение Лидии Васильевны грохнул взрыв… хохота, затем он перешел в более членораздельное, но менее веселое выяснение отношений.

Бурное словоизвержение было прервано появлением около корабля двух лиц. Сергей Павлович и его заместитель по испытательным делам Леонид Александрович Воскресенский, очевидно услыхав шум, подошли к нам:

— Что здесь происходит?

— Сергей Павлович! — начал я. — Ну, никакого терпения больше нет с этой наукой. Смотрите, что опять…

— Подождите, подождите. Что это значит — «с наукой»? Наука — великая вещь, ее не терпеть, а уважать и любить положено. Не надо таких непродуманных заявлений. Так что же случилось?

Я коротко доложил ситуацию, может несколько сгустив сгоряча краски относительно «порядка, организации и предварительного согласования». Сергей Павлович бросил взгляд на Лидию Васильевну. Она то бледнела, то краснела во время моей «обвинительной» речи. Будучи наслышанной о нетерпимости Сергея Павловича к подобным промахам и неувязкам, она, по всей видимости, ожидала превеликой «кары небесной».

— Вы, очевидно, ничего не поняли из того, что я вам сказал, — Главный перевел взгляд на меня. — Науку нужно уважать! Особенно если ее представителем является женщина, да и не простая женщина. Вы знаете, что Лидия Васильевна имеет «лунный паспорт»? Знаете, что она имеет так называемый «вид на жительство» на Луне? Нет? А следовало бы! — Он минутку помолчал, потом повернулся к Леониду Александровичу: — Леня, я думаю, мы сможем установить этот прибор на старте?

— Сергей Павлович, ребята у нас орлы, все могут, но…

— Не надо «но»! — И, обращаясь опять ко мне: — Подумайте, посоветуйтесь, как это сделать. Прибор поставим на старте. Лидия Васильевна, а вас я очень попрошу в тринадцать тридцать зайти ко мне в домик — это вам удобно? Мне надо с вами поговорить. А вы, — он опять повернулся в мою сторону, — обеспечьте, пожалуйста, чтобы базара больше в монтажном корпусе не было! Вам ясно?

— Ясно, Сергей Павлович, — пробормотал я весьма тусклым голосом.

А получилось из всего этого вот что. После завершения «посадок и укладок» всяческой живности наши монтажники, прямо скажу, не без труда, но все же исхитрились на стартовой позиции поставить прибор, имени Курносовой, как его стали называть, на отведенное ему место. Я доложил Сергею Павловичу прямо сверху, что все в порядке и что мы готовы принять кабину со Стрелкой и Белкой. А она должна была устанавливаться на старте с помощью специального приспособления. График отводил на установку кабины с животными весьма ограниченное время.

Автомашина с кабиной въезжает на стартовую площадку. Специально сделанный лифт — правда, не тот, который потом поднимал Юрия Гагарина, а просто открытая площадочка — ползет с кабиной вверх. Смотрю я на нее отсюда, сверху, и кажется она малюсенькой крупинкой в громаде хитросплетений ферм стартового устройства, обнявших ракету. Но крупинкой отнюдь не малозначащей. Она сейчас главное. Ей предстоит дать ответ на вопрос, будет ли открыт человеку путь в космос.