Акилино Рибейро - Современная португальская новелла

Нет положительного героя и в новелле Жозе Мармело э Силвы «Свидетельские показания». Прежде чем бесповоротно осудить свой персонаж — молодого офицера, искателя приключений в провинциальном городке, — автор, подобно врачу, который «не ограничивается изучением симптомов болезни, но старается понять ее суть», проводит пристальное и серьезное исследование его поступков и выносит справедливый приговор, хотя сам герой (новелла написана от первого лица) пытается снять с себя ответственность за неоправданную жестокость.

Мысль о том, что отсутствие твердых нравственных устоев, постоянное ожесточение, апатия, отупение или, напротив, бессмысленный и бесполезный бунт в конце концов ведут к утрате человеческого облика, находит логическое завершение в зловещем фантастическом рассказе Жозе Виале Моутиньо «Фабрика». Фабрика постепенно вытравляет из людей все человеческое: в камере гигиены и умственной декомпрессии отсеиваются все заботы, все личные склонности и привязанности. Отчужденные от своей личности, люди перестают существовать. Черты их лиц становятся похожими на линии станков, движения — автоматическими. Последний оставшийся в живых рабочий утратил дар речи, превратившись в бессловесного робота.

И все же, как ни мрачны созданные португальскими писателями картины национальной жизни во времена Салазара и Каэтано, их не покидает оптимизм, надежда на грядущие перемены. Правда, порой эта надежда, окрашенная «в цвета усталости и отречения», скорее напоминает стоическое долготерпение… Но недаром «крепки, как железо», персонажи многих рассказов и повестей, они не желают сдаваться. Недаром герой А. Феррейры, томящийся в одиночке революционер, хочет, чтобы все знали, что он «жив и продолжает борьбу. Что мы живы и не сдаемся».

Почти все вошедшие в сборник рассказы были написаны и изданы до 25 апреля 1974 года. Нелегко за короткий срок осмыслить происшедшие в стране перемены и тем более нелегко отобразить их в художественной форме. Среди немногочисленных произведений, посвященных событиям 25 апреля, обстоятельным анализом характера португальской революции выделяется книга выдающегося поэта и прозаика Жозе Гомеса Феррейры. Этому убежденному стороннику демократии удалось «присутствовать при последнем издыхании ненавистного режима тупого и бессмысленного угнетения», и он, не колеблясь, сменил свою лиру поэта-пропагандиста на доспехи «политического просветителя». Впервые после полувекового молчания его книга раскрывает нам неизвестные до сих пор стороны португальской жизни, психологию и мировоззрение передовой интеллигенции в годы фашистской диктатуры, повествует о роли литературы в движении Сопротивления. Название книги («Необходимая революция») выбрано писателем не случайно. Революция действительно была необходима, неизбежна для Португалии, она обусловлена всем ходом ее исторического развития.

Сколько вот так, след в след за Клету, перетаскал он на своем горбу молока за долгие годы — глаза б не глядели на тягучую ленту дороги, знай только: из деревни в город, из города в деревню, туда-сюда… Мерин тяжел и медлителен был в ходу, словно поклажа тянула книзу, к сулившей желанное отдохновение земле. Сухожилия вздулись, кожа на шее и других местах кровоточила, и слепни слетались со всей округи на запах крови. А он, несмотря ни на что, всякий день спозаранку отправлялся в путь, из конюшни выходил с пеньем петухов, а возвращался, когда уж быки мерно жевали в стойлах свежескошенную траву. На несколько часов он забывался беспокойным сном, мучимый кошмарами, дрался с другими лошадьми не на жизнь, а на смерть, переправлялся с нестерпимым грузом через пропасти.

Даже коротышки ослы шагали проворней. Хозяина раздражала его медлительность, он все подхлестывал хворостиной или тащил за недоуздок и бранился:

— А ну шевелись, ублюдок! Бить поклоны будешь в конюшне!

И вот раз поутру, когда из-за полных бидонов ступить еще шаг стало невмочь, он повалился с грузом на ровном месте. Увидев, что молоко пролилось, Клету рассвирепел и, набросив петлю, принялся поднимать мерина. Он колотил, пока не сломалась палка и не занемогла рука. Мерин лез вон из кожи, хрипел, бил всеми четырьмя копытами, но так и не смог подняться. Клету тащил его за голову, за хвост, за уши — тщетно. Стукнувши еще раз копытами оземь, вконец обессилевши, он затих на боку, ртом пошла кровавая пена.