Сергей Ильичев - Бесогоны

Басаргину, стоявшему на своем катере, в луче прожектора хорошо была видна лодка беглеца.

На палубе рядом с ним появляется человек с гранатометом в руках.

Виссарион вынырнул из воды и успел увидеть и произведенный выстрел, и машущего руками охранника, и то, как выпущенный снаряд разносит в щепки его лодку.

– Вот и рассчитались за смерть моего мальчика… – сказал Басаргин. – Пойдем, Апостол, нужно отметить такое дело.

– Упокой, Господи, его душу, – сказал архимандрит и даже перекрестился.

Утром Илью снова вызывают к адвокату.

И Сара сообщает ему, что Басаргин потребовал у уголовников его смерти…

– Бог не выдаст, свинья не съест… Это слова Виссариона.

– Не хорохорьтесь… тут скопом привыкли…

– Посмотрим… И спасибо за предупреждение. Пусть он лучше помолится за меня, передайте ему это, пожалуйста…

– Обязательно передам… А теперь по вашему делу… В качестве одной из улик фигурирует ваша зажигалка с инициалами, оставленная рядом с зажженными свечами в доме, где было совершено убийство… Как она могла там оказаться? Или кто ее мог у вас взять, чтобы подложить на место убийства?

Илья задумался и вспомнил:

– Келейник настоятеля Олег, он вечером накануне приезжал. Сказал, что мне нужно поехать в епархию, чтобы сняли мерки для пошива облачения.

– Он заходил в ваш дом?

– Думаю, что да, так как ожидал меня на пороге…

– Спасибо! Это важная для нас информация.

На следующее утро келейник вместе с келарем приехали, по обычаю, за продуктами… Они оставили катер на одного из послушников, а сами побрели на рынок.

Келарь остановился у рыбных развалов, а келейник пошел в сторону городка, пока на одном из поворотов случайно не наткнулся на Виссариона. И, право же, остолбенел.

– Ты жив? – выдавил из себя Олег.

– А вы меня уже похоронить успели? – спросил его монах.

– Да, – он взглянул на часы, – как раз тебя отпевают… А мы вот за продуктами для поминального стола… Приехали…

– Господи, прости и на этот раз… – говорит монах и, перекрестившись, бьет келейника в лоб своим могучим кулаком, а Степаныч отворяет двери какого-то гаража, куда Виссарион и заносит Олега.

– Жить хочешь? – спрашивает Виссарион очнувшегося связанного и сидящего на стуле Олега.

Тот согласно закивал головой.

– Тогда рассказывай все как на духу.

– Что рассказывать? – уже чуть ли не заикаясь, спросил келейник.

– Ты взял зажигалку у Ильи?

– А что? Мне настоятель сказал, чтобы я взял какую-то вещицу у него из дома, мол, для его отца, как память. А так как он со своим отцом не очень-то в дружных отношениях, то взять так, чтобы Илья не знал об этом…

У входа в гараж через приоткрытую дверь весь их диалог слышала адвокат Сара.

К ней вышел Степаныч и вручил ей видеокамеру с записью откровений келейника.

– Спасибо, Степаныч… Теперь я твоя должница.

– Брось, это как на фронте… Даже адреналина прибавилось… Гидра вражеская… Обрядились в рясы… и творят что хотят… Хотя сколько ни руби ей голову, все одно будут новые отрастать…

– В этом, к сожалению, ты прав, – согласилась с ним Сара, – а с келейником-то что будете делать?

– Пусть посидит денек до суда, авось не отощает. Пусть и дальше никто не знает, что брат Виссарион жив…

– Пожалуй, вы правы… Пусть остаются в неведении… Хотя вы и нарушаете права этого человека… Статья… – еще что-то говорила она, пока шла к своей машине.

Ночью Илью действительно попытались убить. Однако все по порядку.

– Вас хотят убить, я случайно подслушал разговор… – сказал в душевой, обращаясь к Илье, молодой заключенный из его же камеры. – Разрешите, я сегодня лягу на вашу койку…

– Ты что, с ума сошел? Такие вещи предлагаешь…

– У меня все равно болезнь неизлечимая, а вы как-никак монастырский послушник… Может быть, если я вам помогу, Господь поможет оставшейся без кормильца и моей семье…

– Как тебя звать-то?

– Серафим…

– За что сидишь, Серафим?

– Поросенка с хозяйской свинофермы домой унес, он заболевал… все одно сдох бы…

– Понятно! Я буду молиться за тебя и за них… Даст Бог, все у вас наладится…

– Очень вас прошу, ступайте на мое место, а то у меня, правда, такая боль, что уже терпеть не в силах… Уж лучше, чтобы все сегодня для меня и кончилось…

– Серафим… спасибо тебе за все, но поступим несколько иначе…

Они действительно поменялись местами.

И Илья, лежа на чужой койке, внимательно вслушивался в каждый шорох в ночи.