Проект 018. Смерть?

«Человечество будет разделено на две неравные части; Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру; Человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причем меньшая часть форсировано и навсегда обгонит большую…». («Волны гасят ветер», братья Стругацкие.)

Инквизитор Достоевского говорит, что люди не равны. Необходимые для обретения рая тяготы могут понести тысячи, для миллиардов они неподъемны. Не в силах малые отказаться от земных радостей ради будущего рая. Они будут нарушать заповеди Бога ради своего простого, бессмысленного и глупого временного счастья. Но даже это счастье будет у них неполным, потому что его омрачит осознание предстоящей расплаты.

«И если за Тобою во имя хлеба небесного пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станет с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного? Иль Тебе дороги лишь десятки тысяч великих и сильных, а остальные миллионы, многочисленные, как песок морской, слабых, но любящих Тебя, должны лишь послужить материалом для великих и сильных?»

Христос молчит, а Инквизитор продолжает: «Нет, нам дороги и слабые». Раз малые обречены на ад, ибо не могут не грешить, пусть их земная радость не омрачается мыслью о грядущей расплате. Пусть они перед вечной мукой получат свое временное глупое детское счастье. Для этого он разрешает им грешить, освобождая от мысли о будущем.

Цена неомраченного временного счастья миллиардов — утрата единицами их вечного счастья. Чтобы ухватить мысль, допустим, нам нужно вычленить из массы детей единицы способных к математике (допустим, знание математики счастье). Для выявления нужно всех погружать в изучение математики. Заранее понятно, что большинство будет просто мучиться, ни математики не усвоив, ни в детские игры не наигравшись. Единицы выявятся и обретут большое счастье. Цена — лишение большинства детей их малого глупого счастья.

Если всех детей освободить от математики, значит, лишить счастья единиц, имеющих математические таланты (не забываем: математика в нашем случае аналог вечного счастья). Дилемма: или временное счастье миллиардов за счет утраты вечного счастья тысяч; или вечное счастье тысяч за счет утраты временного счастья миллиардов.

Инквизитор делает выбор в пользу слабых. Он принимает решение лишить вечного счастья тысячи людей, чтобы миллиарды людей имели временное счастье. А потом все пойдут в вечную муку, в том числе и те единицы, что могли пойти в рай.

Он изложил свое решение так: «Я тогда встану и укажу Тебе на тысячи миллионов счастливых младенцев, не знавших греха. И мы, взявшие грехи их для счастья их на себя, мы станем пред тобой и скажем: «Суди нас, если можешь и смеешь».

Инквизитор считал временное счастье миллиардов выше вечного счастья тысяч. Я не разделяю его позиции. Мне ближе слова Христа: «Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7.13–14). Вечное счастье миллиона выше временного счастья миллиарда. Ценность определяется качеством, а не количеством.

Можно сколько угодно охать, причитать и отрицать очевидное. Можно петь песню «Все хорошо, прекрасная маркиза». Но «Люди не равны — так говорит справедливость. И чего я хочу, они не имели бы права хотеть!» (Ф. Ницше, «Так говорил Заратустра»).

P.S.

Идея победить смерть стара как мир. Вчера она рождала в людях религиозную веру. Сегодня она инициирует научные изыскания. Мое новое слово не в том, что я предложил победить смерть. Новое слово в способе. Я считаю, что шанс совершить революционный прорыв появляется только в одном случае — если перестроить общество под идею. Если делать то, что делаешь всегда, получится то, что получалось всегда, — смерть.

Приведенные здесь размышления ни в коем случае не претендуют на статус истины в последней инстанции. Абсолютная истина нам недоступна. Единственная несомненная истина для нас — наши желания. Все остальное сомнительно и туманно. Никто не может дойти до самых последних корней, потому что мы конечны, а объект исследования бесконечен. Археолог Уильям Хоули сказал после раскопок Стоунхенджа: «Чем больше мы копаем, тем глубже становится тайна». Это в полной мере касается Целого.

В философском аспекте самым главным своим достижением я считаю масштаб поднятых вопросов. Я попытался на них ответить (хотя то, что я написал о понимании Целого, — это не все, можно погружаться дальше, но я по совету моих друзей не стал все свои мысли включать в данный текст, чтобы не перегружать его). Но в любом случае я спокойно отношусь к тому, что, возможно, я ошибаюсь в своих представлениях и на все можно взглянуть с иной точки зрения. Будет интересно услышать иное мнение по поводу поднятого масштаба. Но желания все равно останутся несомненными.