Проект 018. Смерть?

Быть в наличии — главное благо и основа всякого блага. Следующий уровень блага — удовлетворение желаний, порождаемых инстинктами. Инстинкты бывают как плотскими, так и духовными. Когда мы голодны или сексуально возбуждены, внутри нас возникает дискомфорт от неудовлетворенности плотского инстинкта. Чтобы избавиться от него, мы насыщаем свои желания. В результате у нас возникает приятное чувство — благо.

Так же мы испытываем дискомфорт, когда духовный инстинкт не удовлетворен. Возникает приятное внутреннее ощущение от насыщения духовного инстинкта. Внутри нас поднимается гордость за самих себя или умиротворение и прочие чувства.

В двух словах поясню, что я разумею под словосочетанием «духовный инстинкт». Начну с понятия инстинкта вообще — это программа, порождающая желания. Никто ее себе не формировал. Живые существа уже рождаются с этой готовой программой.

Пример духовного инстинкта — это, например, страх. Новорожденный ягненок, который в жизни никогда не видел волка, увидев его первый раз в жизни, испугается, хотя волк не будет делать ему ничего плохого (допустим, мы ему успокоительное дали). Потому что в ягненке стоит флешка, на которой записана информация бояться волка.

Еще пример духовного инстинкта — чувство жалости. Это чувство тоже рождается не разумом, а программой, духовным инстинктом. При виде мучающегося существа на нас помимо воли, как потоотделение в жаркую погоду, накатывает жалость. Нам некомфортно и хочется избавиться от этого чувства. Когда мы помогаем страждущему, нами движут не благие порывы, а стремление к своему благу — мы хотим избавиться от дискомфорта. Если не можем — стараемся забыть о страдании. Если не хотим — находим оправдание своему действию/бездействию. А к насекомому у нас нет жалости, и потому мы их тапком…

В желании помочь страждущему не больше высокого, чем в желании утолить голод. За чувством голода стоит один инстинкт, за состраданием другой, но это частности. Так что нет плохих и хороших людей. Все люди, как и все живое, — эгоисты. Просто одних на помощь страждущим гонит духовный инстинкт (а не они сами идут, потому что, если сами, то почему не ко всем страждущим?). Других не гонит.

Первых принято называть добрыми людьми, а вторых негодяями. Но то, что делают первые, лишь внешне хорошо. Глубинный движущий мотив — свое благо. Когда человек говорит, что не может на что-то смотреть без слез, и он старается исправить картинку, он в первую очередь стремится избавиться от своего дискомфорта. Если страдание не вызывает дискомфорта, человек и не подумает помогать страдающему. Вы не помогаете голодающим в Африке, максимум, скажете дежурные слова сочувствия, потому что у вас нет дискомфорта от их страданий и, следовательно, нет мотива помогать им.

Духовный инстинкт есть не только у человека, но и у высших животных. В сети есть видеоролик, где леопард убивает обезьяну и тащит ее на дерево. Вдруг видит, за ногу мертвой мамаши держится живой детеныш. Беспомощный, он падает на землю. Находящиеся неподалеку гиены видят упавшего малыша. Сгорая от нетерпения, они ждут, когда леопард уйдет, чтобы сожрать детеныша. Но хищник вдруг прыгает вниз, аккуратно берет малыша за шкирку и сажает на дерево, чтобы гиены его не достали. Зачем хищнику спасать детеныша, а, например, самому его не съесть или проигнорировать и бросить?

Есть видеоролик, где бегемот спасает антилопу от крокодила. Много роликов, как собаки спасают людей и животных. Много историй про дельфинов. Зачем бегемоту помогать антилопе? Зачем собакам и дельфинам кого-то спасать? Никакого блага они не получают. Напротив, бегемот или собака рискуют, леопард недополучает. Зачем же они это делают? Затем же, зачем и человек, — выполняют порождаемые программой желания.

Кроме врожденных установок (плотский и духовный инстинкт), есть искусственные — понятия нормы и табу. Этих установок не было от природы, они возникли в процессе жизни.

Окружающая среда записывает их нам на подсознание. Если человек вырастет в племени людоедов, у него будут одни нормы и табу; если в среде аристократов — другие. Он с равным рвением будет стремиться соответствовать своим установкам. Если ему это удается, он испытывает удовольствие. Если не удается — чувствует себя несчастным.

Проследив человека от пещеры до сегодняшнего дня, я вижу, что им всегда двигало стремление к своему благу и никогда к чужому. Даже то, что внешне кажется заботой о чужом благе, на самом деле является удовлетворением своего духовного инстинкта.