Р. И. Беккин Введение
Последние несколько лет мусульманское сообщество России стало свидетелем дискуссий между двумя группами религиозных деятелей: теми, кто выступает с проповедью теории так называемого коранического гуманизма и критического подхода к Сунне [262], и теми, кто характеризует означенные взгляды как противоречащие самим основам исламского вероучения.
При этом следует оговориться, что дискуссии как аргументированного спора между выразителями разных точек зрения в рассматриваемой ситуации нет. Более точным термином здесь будет слово «полемика» [263].
С одной стороны, существует серия публикаций (как печатных, так и электронных) нескольких мусульманских религиозных и общественных деятелей, объединенных критическим подходом к Сунне как источнику мусульманского вероучения. В своих текстах они упоминают, в частности, концепцию «аутентичной Сунны», которая подразумевает, что часть хадисов , прямо или косвенно вступающих в противоречие с текстом Корана, должна быть признана недостоверной [264]. При этом даже те предания, которые относятся к «аутентичной Сунне», могут применяться, по их мнению, лишь ограниченно во времени и пространстве [265].
С другой стороны, имеются отдельные разрозненные высказывания противников указанной точки зрения, настаивающих на интерпретации Сунны как второго по значимости источника мусульманского вероучения, который по определению не может вступать в противоречие с текстом Корана. В концентрированном виде эта позиция получила выражение в фетве Совета улемов сразу двух муфтиятов – Совета муфтиев России (СМР) и Духовного управления мусульман Российской Федерации (ДУМ РФ): «Сунна никогда не противоречит Корану. Все, о чем говорится в Сунне и не упоминается в Коране, является пророческим предписанием, обязательным или желательным к исполнению. В этом нет противоречия Корану, ведь он предписывает нам подчиняться Пророку» [266].
Особую остроту полемике между сторонниками разных точек зрения на роль Сунны придает то обстоятельство, что и те и другие работают в одной системе духовных управлений мусульман (муфтиятов). Некоторые религиозные деятели из противоположных лагерей могут даже находиться в подчинении одного и того же лица. Например, один из инициаторов упомянутой фетвы Мукаддас Бибарсов является членом президиума Совета муфтиев России, а позиционирующий себя как богослов-реформатор Дамир Мухетдинов занимает должность первого заместителя председателя ДУМ РФ – муфтията, входящего в структуру СМР [267]. Оба духовных управления мусульман возглавляются одним и тем же человеком – Равилем Гайнутдином. На мой взгляд, это обстоятельство во многом является ключевым для понимания сущности полемики между мусульманскими религиозными деятелями, о которой пойдет речь далее.
О терминологии
При изучении сути полемики исследователь встает перед неизбежным вопросом: как называть представителей двух оппонирующих друг другу групп мусульманских религиозных и общественных деятелей?
Те, кто призывает к критическому подходу в вопросах применения Сунны, получили у оппонентов наименование «коранитов». Этот термин, использовавшийся поначалу преимущественно в публицистических текстах на русскоязычных мусульманских интернет-ресурсах [268], стал широко употребляться после того, как попал в подзаголовок упоминавшейся выше фетвы Совета улемов СМР и ДУМ РФ, опубликованной на сайте одного из авторов документа – Шамиля Аляутдинова, имам-хатиба Московской Мемориальной мечети на Поклонной горе [269].
Идейной основой взглядов так называемых коранитов являются публикации профессора Тауфика Ибрагима, сирийца по происхождению, одного из ведущих российских специалистов по мусульманской философии Средневековья [270].
По своим взглядам Т. Ибрагим близок к суданскому мыслителю Махмуду Таха (1909–1985), который был обвинен в вероотступничестве и казнен по приговору суда в условиях действия шариатского законодательства в его родной стране. Одним из главных тезисов в учении Таха был призыв освободить ислам от последующей традиции. Истинный ислам, адресованный всему человечеству, Махмуд Таха фактически ограничивал мекканским периодом пророческой миссии Мухаммада:
Сам Коран разделен на две части: одна ал-иман, а другая ал-ислам, в том смысле, что первая была ниспослана в Медине, а вторая была ниспослана ранее в Мекке. Каждая из этих групп текстов имеет свои отличительные особенности, отражающие тот факт, что мединский Коран относится к категории ал-иман, а мекканский Коран относится к категории ал-ислам. Например, те части Корана, в которых используется выражение «О верующие», за исключением суры «Хадж» (глава 22), являются мединскими, как и стихи, в которых упоминаются лицемеры или имеются отсылки к джихаду… Мекканские и мединские тексты различаются не по такому критерию, как время и место их ниспослания, а в основном по аудитории, которой они адресованы. Выражение «О верующие» адресовано определенной нации, а «О человечество» – всем людям [271].
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу