Режин Перну - Хильдегарда Бингенская

Затем время, когда Бог поселил Адама в Раю и открыл ему райскую славу и блаженство, разрешив вкушать от всякого плода, кроме древа познания Добра и Зла, подобно времени от первого до третьего часа.

Время, когда Адам давал имя всему, что дышит, всем птицам небесным — всему, что он увидел и познал своим разумом, а также когда он слышал Бога, говорящего с ним в великолепии Своего Божества, подобно промежутку от третьего часа до шестого. Тогда Бог являлся ему со стороны востока, и он видел не Лик Его, но лишь сияние. Затем Бог, ублажив его этим знанием, навел на него сон, и тот, мирной душой склонившись ко сну, задремал, как сын пред лицом отца. Но и во сне Бог хранил его дух столь же высоко, как и тело, в которое вложил его со способностью познавать Добро и Зло и все, чему предстоит совершиться. Он показал ему потомство, которому уготовано наследовать Небесный Иерусалим. В том сне Он взял одно из его ребер и сотворил ему жену, увидев которую, Адам возликовал. Он и жена его исследовали, чем им питаться и что делать. Расположившись близ древа познания Добра и Зла, она ожидала своего супруга. Увидев то, древний змей, глядевший на нее так, как ангелы глядят на Господа, приблизился к ней, чтобы ввести в обман. Время, в которое это совершилось, подобно промежутку между шестым и девятым часом.

Ева, которую Бог сотворил в Раю из ребра мужа, в Своем предведении зная о Жизни, посредством Которой всякая жизнь пребывает, взяв начало в Жене, ибо через Нее мужу предназначено войти в славу небесного Рая, соблазненная змеем, дала своему супругу пищу смерти. И, поскольку своего света они лишились, свет Божий, явившийся сначала Адаму, явился им обоим подобно пламени с южной стороны и вопросил: „Адам, где ты?“ То время подобно времени между девятым часом и вечерней. После, изгнанные из Рая, они пришли в мир, на землю, где уже царила тьма».

Этот комментарий к Часам и апология музыкального искусства, которая ему предшествует, напоминают один отрывок из седьмого видения «Книги Божественных деяний», где Хильдегарда упоминает о «флейте святости, гуслях хвалы, оргáне смирения — царя добродетелей». Для нее инструменты по природе предназначены «восхвалять Бога» — как и богослужения Литургии Часов с пением псалмов, в течение дня переходящие одно в другое, как бусинки четок. Она помогает увидеть глубокое созвучие между ритмами времени и ритмами литургии. Это созвучие могло по-настоящему ощущаться, пожалуй, только в ее эпоху, когда люди стремились не столько рассуждать, сколько воспринимали вещи по подобию. Для нее вся эта игра символов способна передать суть монашеской жизни.

Именно потому она порицает «тех, кто приказывает умолкнуть песнопениям Божественной хвалы, разве только для этого есть несомненная причина». «Таковые, — говорит она, — не будут наслаждаться звуками ангельской хвалы на небесах, ибо на земле они неправедно лишали Бога сладкозвучия возносимых Ему похвал; разве что они искренне покаются и смиренно принесут удовлетворение». Духовенство Майнца должно было остро воспринять подобный упрек: ведь их город славился богатыми традициями литургического пения. Именно одному из архиепископов этого города, Рабану Мавру, мы обязаны гимном «Veni Creator Spiritus». А собор Святого Мартина, то есть кафедральный собор Майнца, — самый древний из романских храмов Германии (вместе с церковью в Шпайере) — своей двойной апсидой зримо напоминает о процветании литургического пения в эпоху Хильдегарды: два хора, находившиеся каждый в своей апсиде, словно перекликались друг с другом и наполняли звучанием человеческого голоса все огромное внутреннее пространство. В 1975 году, после восстановления храма, было отпраздновано его 1000-летие. Этот архитектурный ансамбль остается достойным своего исторического значения: ведь архиепископ этого кафедрального собора был к тому же имперским князем и великим канцлером Германии.

Ходатайство Хильдегарды оказалось убедительным, но разногласие с прелатами Майнца не было разрешено тотчас: вероятно, они отнеслись к ее обращению настороженно. Однако ее неожиданно поддержал архиепископ Кельна Филипп. Он лично приехал в Майнц и привез с собой одного рыцаря, заявившего, что он был отлучен, а после вновь принят в общину верных в то же время, что и человек, похороненный в Рупертсберге. Кажется, при этом присутствовал даже священник, который снял отлучение с них обоих. Так что к великому облегчению монахинь Хильдегарды интердикт был отменен.