Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести» - хроника катастрофы

В начале 1890-х годов конфликт Церкви и власти с Толстым обостряется, фактически здесь приходится говорить уже о подготовке отлучения писателя от Церкви. В 1890 г. Л. Н. Толстой как распространитель лжеучения упомянут в ежегодном отчете обер-прокурора. К марту 1891 г. относится проповедь протоиерея Т. Буткевича против Толстого в Харькове. К этому же периоду можно отнести и появление проповедей и антитолстовских произведений известных церковных иерархов – архиепископа Амвросия (Ключарева) и архиепископа Никанора (Бровковича).

Однако приходится констатировать, что, несмотря на кажущуюся очевидность, вопрос о роли обер-прокурора в вопросе о репрессиях против Л. Толстого до конца неясен. К. П. Победоносцев прекрасно понимал, насколько труден по соображениям конъюнктуры вопрос о возможных прещениях в адрес Толстого.

То, что до определенного момента обер-прокурор был принципиальным сторонником энергичных мер против писателя, сомнений не вызывает. 26 апреля 1896 г. в письме С. А. Рачинскому К. П. Победоносцев подчеркивает пагубную роль, которую играет Толстой в России: он разносит заразу анархии и неверия. Далее Победоносцев указывает: «Есть предложение в Синоде объявить его отлученным от Церкви во избежание всяких сомнений и недоразумений в народе, который видит и слышит, что вся интеллигенция поклоняется Толстому» [334]. Н. Н. Гусев сообщает (со ссылкой на Н. В. Давыдова), что в конце 1896 г. в Петербурге была образована специальная комиссия под председательством К. П. Победоносцева, «которой было дано поручение рассмотреть сочинения Льва Николаевича и выяснить приносимый ими вред» [335]. Весь вопрос заключается в том, как далеко был готов идти обер-прокурор в своей борьбе против мятежного писателя?

Как уже указывалось выше, в феврале 1897 г. антиправительственная и антицерковная деятельность В. Г. Черткова и его ближайших сотрудников привела к их высылке. Этот шаг рассматривался в петербургском обществе как акт мести К. П. Победоносцева Л. Н. Толстому, причем интерпретировался он следующим образом: прямо преследовать Толстого не было возможности, поэтому мера была реализована по отношению к его ближайшим друзьям и сотрудникам. По этому поводу в письме сестре С. А. Толстая указывала: «К радости моей и удивлению все петербургское общество в разных слоях негодует на эти высылки и отлично понимает источник злобы. Ну да Бог с ними, то место в истории, которое займут Толстой и его последователи, насколько завиднее того, которое достанется на долю разных господ в роде Победоносцева и Кº» [336](письмо от 12 февраля 1897 г.).

К личности обер-прокурора мы еще вернемся в рассказе об отлучении Л. Н. Толстого.

До недавнего времени К. Н. Леонтьев имел репутацию полузабытого реакционного автора, к творчеству которого обращались только немногие специалисты-философы и консервативно настроенные политологи. Кроме того, это был один из самых непопулярных русских писателей, с которым по непопулярности может соперничать только К. П. Победоносцев. В последние годы ситуация стремительно меняется. Благодаря титаническим усилиям О. Л. Фетисенко Пушкинский Дом уже несколько лет осуществляет поистине грандиозный проект – издание собрания сочинений и писем К. Н. Леонтьева. Его мысли и короткие парадоксальные высказывания в контексте поиска национальной и культурной идентичности стали вдруг невероятно популярны; их цитируют политические деятели к месту и не очень. Скоро, возможно, эти цитаты будут появляться на уличных рекламных постерах, как уже появлялись высказывания П. А. Столыпина и О. Бисмарка. Исследователи ежегодно издают о Леонтьеве монографии и огромное количество статей.

Другими словами, свершилось пророчество, в исполнении которого истинные поклонники Леонтьева никогда не сомневались: «Торопиться не надо, время его придет. И вот, когда оно “придет”, Леонтьев в сфере мышления, наверное, будет поставлен впереди своего века и будет “заглавною головою” всего у нас XIX столетия, куда превосходя и Каткова, и прекраснейших наших славянофилов, – но “тлевших”, а не “горевших”, – и Чаадаева, и Герцена, и Влад. Соловьева» [337].

В чем ценность интеллектуального и духовного наследия К. Н. Леонтьева в контексте разговора о духовной биографии Л. Толстого? Леонтьев, как и Толстой, пережил жесточайший религиозный кризис, но совершенно в другой форме и с другими последствиями. И после религиозного переворота жизнь этого врача и дипломата стала грандиозным свидетельством, по-своему уникальным на фоне апостасийных процессов, имевших место в среде русской интеллигенции.