Мартин Дьюгард - Убийство Иисуса. Расследование самого громкого преступления в истории

– Осанна Сыну Давидову! – громко кричит какой-то мальчик.

И другой ребенок подхватывает лозунг, словно это игра. Скоро кто-то из толпы начинает прямо здесь, в Храме, молить об исцелении. Фарисеи, как всегда, стоят в стороне и наблюдают.

– Слышишь, что кричат эти дети? – с негодованием спрашивают Иисуса первосвященники и книжники.

Первосвященники присоединились к толпе; на их лицах беспокойство. О каждом слове и движении Иисуса они позднее донесут Кайафе и, может быть, даже Анне, могущественному бывшему первосвященнику и тестю Кайафы. Анна хоть и стар, но хитроумен не менее своего зятя и до сих пор пользуется большим влиянием.

– Осанна! Осанна! – разносятся по двору Храма звонкие детские голоса.

– Слышишь ли, что они говорят? – повторяют первосвященники.

– «Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу», – отвечает Иисус, цитируя псалом Давидов.

Религиозным вождям этот псалом прекрасно известен. Это мольба к Богу услышать хвалы, возносимые детьми, восстать и разбить силы тьмы, окружившие псалмопевца.

Если фарисеи верно понимают цитату, Иисус сравнил их с силами тьмы!

Но и сейчас они не приказывают схватить его. И не останавливают, когда он вместе с учениками уходит из Храма.

Солнце уже садится, на склоне Масличной горы загораются первые огоньки вечерних костров. Иисус и ученики снова отправляются в долгий путь назад, в Вифанию. Пока Иисус свободен.

Но это ненадолго.

Шестьсот лет назад, когда Иеремия произнес пророчество о разрушении Храма, его наказали, сбросив в пересохший колодец, и там, по пояс в грязи, оставили умирать.

Через тридцать два года разрушение Храма предскажет еще один человек, крестьянин по имени Иисус бен Анания. Поначалу его объявят сумасшедшим, однако пощадят по приказу римского прокуратора – но лишь после жестокого бичевания [65].

Но у Иисуса положение иное. Он – не одинокий пророк, а революционер с группой учеников и все растущей армией последователей. Он не просто предсказал, что Храм когда-нибудь падет, а совершил открытый акт агрессии против храмового бизнеса и храмовых порядков. Иисус четко и ясно противопоставил себя иудейским религиозным лидерам.

Кайафа уже видел, чем кончаются беспорядки в Храме; памятно ему и сожжение храмовых портиков после смерти Ирода. Он считает Иисуса лжепророком. И сегодня окончательно убедился, что Иисус опасен.

Угрозу нужно раздавить в зародыше. Как первосвященник Храма, как самый могущественный в мире вождь иудейского народа, Кайафа не только может, но и должен незамедлительно предпринять против Иисуса любые, пусть самые крайние меры. И закон его в этом поддержит. «Пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, – такого пророка предайте смерти», – гласит Книга Второзакония.

Кайафа понимает, что Иисус ведет ловкую игру: он постоянно окружен толпой, и это не дает его арестовать. В этой игре Кайафа намерен выиграть. Однако, чтобы не рисковать оказаться нечистым, нужно сделать все необходимое до захода солнца в пятницу и начала Пасхи.

Для Кайафы это самая тяжелая неделя в году. На нем множество обязанностей и административных задач, необходимых, чтобы празднование Пасхи прошло гладко. Глазами Понтия Пилата за ним пристально следит Рим, и любой промах Кайафы во время этого важнейшего праздника приведет к его смещению.

Но важнее всего сейчас – заставить Иисуса замолчать.

Время утекает, как вода сквозь пальцы. До Пасхи остается всего четыре дня.

ИЕРУСАЛИМ

ВТОРНИК, 3 АПРЕЛЯ, 30 ГОД Н.Э.

УТРО

Тишина и спокойствие, царящие в доме Лазаря, дарят Иисусу и его ученикам мгновенное облегчение. Целый день, проведенный в Храме, и трехкилометровая пешая прогулка от Иерусалима до Вифании вымотали всех. Гостеприимство – важнейшая черта иудейского общества: эта традиция восходит ко временам праотцев, когда Авраам к любым гостям относился, словно к посетившим его дом инкогнито ангелам, и ставил перед ними роскошный обед – телятину, молоко и хлеб с маслом. Так что просторный дом Лазаря, с широким двором и крепкой дубовой дверью, способной устоять перед незваными гостями, не только предоставляет Иисусу и ученикам убежище, но и связывает их с корнями иудейской веры.

Сестры Лазаря, Марфа и Мария [66], обожают Иисуса, каждая по-своему. Марфа, старшая, хлопотлива и постоянно суетится вокруг Назареянина. Мария им зачарована. Она сидит у его ног, слушает каждое его слово, порой в знак почтения помазывает его ноги благовониями. Обе они, каждая по-своему, дарят ему утешение и домашний уют. Они следят за тем, чтобы каждый вечер по возвращении Иисус и его ученики снимали сандалии и омывали ноги, чтобы не занести в дом уличную грязь или заразу. Во дворе есть неглубокий бассейн: там Иисус может скинуть плащ и тунику-безрукавку до колен, чтобы Марфа и Мария их выстирали [67]. Затем он омоется и переоденется в чистое. И, разумеется, Иисус и прочие вымоют руки перед тем, как садиться за стол.