П Сладкопевцев - Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники

Преподобный Петр пресвитер, родом из Понта, достиг высокого нравственного совершенства, в особенности же отличался необыкновенным воздержанием. Однажды он пришел в лавру Пирги к подвижнику Феодору [265] Этот Феодор был впоследствии епископом Росским в Сирии. и сказал ему: «Сотвори любовь, брат Феодор! Пойдем со мной на Синайскую гору: я дал обещание идти туда молиться Богу». Феодор пошел с ним. Когда они перешли Иордан, старец Петр обратился к Феодору и говорит ему: «Брат Феодор, пойдем помолимся Богу и не будем ничего вкушать до Синайской горы». Феодор отказался от этого: «Я не могу этого сделать», – отвечал он. Старец же, помолившись Богу, ничего не вкушал до самой Синайской горы. Когда же он пришел на Синайскую гору, прежде всего приобщился Святых Таин, а потом уже вкусил немного пищи. С Синайской горы они отправились в Александрию, где старец, поклонившись мощам святого мученика Мины, приобщился Святых Таин и тогда только вкусил пищу. Таким же образом и на обратном пути в Святую Землю старец не вкушал ничего, но когда прибыл в Иерусалим, то, поклонившись Честному Кресту и Животворящему Гробу Господню, причастился Святых Таин и потом уже вкусил пищи. Таким строгим постником был пресвитер Петр. Во все это столь далекое и продолжительное путешествие он только три раза вкушал пищу [266] См.: Иоанн Мосх, блж . Луг духовный, 100. .

Преподобный Пард(или Павел) [267] Имя Пард стоит в Прологе, месяцесловах и в киевском издании «Луга» 1622 г., а имя Павел находится в русском переводе «Луга», изданном в Москве в 1871 г. (память 15 декабря) был родом римлянин. Он жил в окрестностях Иерихона и в молодых годах смотрел за лошаками. Однажды Пард пригнал несколько лошаков в Иерихон. Когда он находился в гостинице, лошаки растоптали на дворе маленького ребенка. Пард так был поражен этим событием, что, считая себя виновным в смерти ребенка, удалился из Иерихона на гору Арион и сделался отшельником. Он стал проводить жизнь в самом строгом уединении и необычайных подвигах, но в то же время сокрушался, плакал и рыдал о допущенном им, хотя и невольном, человекоубийстве, испрашивая у Бога прощения своего греха и помилования. Грех этот непрерывно был пред умственными очами его. «Я совершил убийство; от меня ребенок погиб; как убийца, я буду осужден на Страшном суде Христовом» – так постоянно говорил себе отшельник. Внизу под горой, на которой жил он, находилось логовище льва. Пард постоянно приходил к логовищу, вызывал из него льва, всячески его раздражал и злил, и все это для того, чтобы лев растерзал его: подвижник собственною смертью хотел заплатить за тяжкий свой грех. Но лев все был спокоен и не причинял ему никакого вреда. Наконец отшельник решился лечь на дороге, по которой лев хаживал пить, думая, что лев нападет на него и растерзает. И это намерение его не исполнилось: лев, как только приблизился к отшельнику, тихо и с осторожностью перескочил через него, так что даже нисколько и не прикоснулся к нему. После этого Пард, будучи извещен от Бога, что грех его, о котором он так много сокрушался, прощен, оставил гору, на которой подвизался, и поселился в киновии Феодосия Великого. Здесь мирно провел он остальное время своей жизни и в радости отошел ко Господу [268] См.: Иоанн Мосх, блж . Луг духовный, 101; Пролог, 15 декабря; Вершинский . Месяцеслов, 15 декабря. .

Преподобный Нонн пресвитер. О сем подвижнике Феодосиевой киновии инок Феодосий, живший в той же обители и потом сделавшийся епископом Капитулиадским, рассказывал Иоанну Мосху и Софронию следующее: «В одну ночь, еще до ударения в било к утреннему славословию, я услышал, что кто-то тихим голосом говорит: “Господи помилуй”, и проговорил, как я насчитал, до пятисот раз. Желая узнать, кто это так усердно молится Богу, я посмотрел сквозь окно кельи в церковь и увидел, что это был пресвитер Нонн. Он молился Богу на коленах, а над головой его была светлая звезда, которая и показала мне, кто этот подвижник». Другой инок той же обители рассказывал Иоанну Мосху и Софронию о Нонне вот что: «В одну ночь, еще до того времени, как надлежало ударять в било, я вышел из кельи и, не дойдя до церкви, увидел пресвитера Нонна, который стоял перед церковью и, воздевши руки к небу, молился; руки его светились, как зажженные свечи. Увидев это, я подивился, прославил Бога и возвратился в свою келью» [269] См.: Иоанн Мосх, блж . Луг духовный, 104. .

Преподобный Георгий архимандритуправлял Феодосиевой обителью в последней четверти VI века. И по характеру, и по строгой жизни, и по образу действий он напоминал инокам великого отца их. Благоразумный и рассудительный, твердый и настойчивый в достижении цели, до самоотвержения преданный заботам о благе святой обители, о спасении вверенных его руководству душ, неутомимо деятельный, по делам монастырским входивший в разнообразные сношения с разными лицами и в то же время спокойный и самособранный, никогда и ничем не раздражавшийся, строгий к самому себе, снисходительный и любвеобильный к другим, постоянно, при каждом случае поучавший братию – таков был преподобный Георгий. Он пользовался повсюду глубоким уважением. Благосклонно принял его император Тиверий [270] Правил в 578–582 гг. , когда Георгий, прибыв в Константинополь, обратился к нему с просьбой помочь нуждам своей обители, и милостиво удовлетворил смиренное прошение Георгия. Сам великий подвижник, ревнуя о высшем нравственном совершенстве, преподобный Георгий посещал другие обители и пустыни, беседовал с подвижниками и отшельниками, славившимися духовною жизнью, и усвоял от них особенные черты их подвижничества. И достиг он высокой степени духовного совершенства и нравственной чистоты. Ему был открыт духовный мир. Об этом говорят некоторые случаи, записанные составителем «Луга духовного» [271] См.: Иоанн Мосх, блж . Луг духовный, 92–93, 109. . «Когда я жил еще просфорником в фаселаидской обители на Иордане, – рассказывал Иоанну Мосху сам Георгий, – и задумали там построить храм в честь св. Кириака, я копал основание для храма. И вот является мне во сне благообразный старец, великий, как казалось, аскет: исподнее платье его было сплетено из пальмовых листьев; по плечам покрывала его короткая мантия из рогожи, – и говорит мне: “Скажи мне, господин авва Георгий, зачем после стольких моих подвигов и такого поста оставил ты тело мое вне сооружаемого тобой храма?” – “Нет, господин, – отвечал я ему, – не будет этого, никак этого не сделаю”. – “Ей, ты сделал это”, – сказал старец. Тогда я спросил его: “Кто ты, господин мой?” – “Я – Петр, воск [пустынник] cв. Иордана”, – отвечал он и стал невидим. Наутро я увеличил меру храма. Когда копали основание, я обрел нетленное тело старца, одетое так, как я видел его во сне. Когда храм был совсем отстроен, я устроил наилучшую гробницу, положил в нее тело cв. Петра и поставил ее в храме у стены в углу с правой стороны». Другой случай. Отправился Георгий посетить великого отшельника Иорданской пустыни Сисиния, которого он глубоко почитал.