Джон Спонг - Иисус для неверующих. Основатель христианства без мифов, легенд и церковных доктрин

В Иисусе все старое сменилось новым. В нем мы стали новым творением. «Считайте, – говорит Павел, – что вы мертвы греху, но живы Богу» (Рим 6:11). «Никто из нас не живет для себя, – пишет он далее. – Ибо, живем ли – для Господа живем» (Рим 14:7–8). «И потому, живем ли или умираем, – заключает он, – мы Господни». В том же духе Павел заявляет: «И живу больше не я, но живет во мне Христос» (Гал 2:20). Учеников Иисуса узнают по их взаимной любви и готовности отдать себя за других. Все эти утверждения стали следствием смерти Иисуса и все они используют язык Йом-Киппура, «Судного дня». Как же выходит, что именно в Иисусе мы обретаем единство и целостность? Этот вопрос ведет нас далеко за пределы буквализма, богословия, мифологии, древних представлений и даже за пределы религии. В опыте Иисуса есть нечто, благодаря чему мы сможем прозреть и увидеть, что значат наше единство с Богом, единство друг с другом, единство с самими собой. В этой точке мы еще на шаг приблизимся к нашей цели. И все же наш путь еще не завершен.

В Иисусе все старое сменилось новым. В нем мы стали новым творением

Мы уже рассмотрели притязания авторов Евангелий на то, что Иисус творил чудеса, и пришли к выводу, что эти притязания были связаны с конкретной мессианской фигурой – «Сыном человеческим». Очевидно, так Иисуса именовали еще в период устной передачи: ссылки на этот образ пронизывают всю евангельскую историю. Что же он означал? И что именно пытались сообщить об Иисусе его последователи, когда стали прилагать к нему титул «Сын человеческий»? К этим вопросам я и намерен сейчас перейти.

«Сын человеческий» – вероятно, древнейшее и самое известное определение для того, кому предстояло осуществить мессианские чаяния еврейского народа. Поначалу выражение выглядело довольно простым, но впоследствии обросло претензиями на сверхъестественную власть и самыми невероятными божественными коннотациями. По сути, это еще одна дверь, через которую нам предстоит пройти в наших поисках, чтобы оценить масштаб первоначального опыта Иисуса.

Фраза «Сын человеческий» впервые вошла в еврейскую традицию благодаря трудам Иезекииля, крупнейшего из пророков периода Вавилонского пленения, жившего в VI веке до нашей эры. Иезекииль использовал ее в своем тексте более 90 раз, но всегда как слова, с которыми обращался к нему самому Бог, например: «Сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою» (Иез 2:1). Выражение «Сын человеческий», на иврите ben adam , судя по всему, означает здесь просто «человек»: ben – второе еврейское слово со значением «сын», а adam – «люди», «человечество» (или, используя патриархальный язык прошлого, «мужчины», потомки Адама). Иногда, например, в англоязычной Новой Исправленной версии Библии, ben adam переводится как «смертный». Изначально эта фраза служила не более чем указанием на статус Иезекииля как потомка Адама, то есть человека.

Когда читаешь Иезекииля, создается впечатление, что, по мнению автора, сам Бог направлял пророка, показывая ему то, что тот должен был увидеть, и указывая, что ему надлежит сделать. Жизнь Иезекииля пришлась на один из самых критических периодов в еврейской истории – период поражения, пленения и борьбы за выживание. Вероятно, в большей степени, чем кто-либо другой, Иезекииль способствовал сохранению целостности и обособленности еврейского народа во время Вавилонского пленения. Он помог евреям образовать сплоченную общину, способную не только пережить плен, но и вернуться несколькими поколениями спустя домой, чтобы восстановить свою родину и свою идентичность как нации. Кроме того, он, судя по всему, был одним из основных игроков в группе, которую принято называть «священническими» авторами – то есть теми, кто во время Вавилонского пленения переписал заново Тору, вдвое увеличив ее объем и дополнив ее литургическими деталями, вроде тех, которые мы находим в Книге Левит. Они же, в конечном счете, несут ответственность за такие глубоко впечатанные в душу еврейского народа практики, как отдых в день субботний, соблюдение правил в еде (кашрут) и обрезание для мальчиков. Каждый из этих признаков еврейской идентичности ставил целью отделить евреев от их соседей. Со временем они стали самыми характерными чертами иудаизма, отличавшими евреев от всех остальных. Евреи не работали в седьмой день, ели особую пищу, готовили ее в отдельно отведенной кухне, а их мужчины на теле своем носили знак принадлежности к иудаизму. Все это было наследием Иезекииля, пророка, к которому Бог обращался просто как к «Сыну человеческому».