Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том II

Доминик Кроссан [815] J. D. Crossan, The Historical Jesus: The Life of a Mediterranean Jewish Peasant (San Francisco: Harper, 1991); Jesus, A Revolutionary Biography (San Francisco: Harper, 1994). строит реконструкцию на источниках, которые датирует очень ранним периодом (до 60 года): реконструированном Q и апокрифических евангелиях (Евангелии от Фомы, тайном Евангелии от Марка и раннем варианте Евангелия от Петра). Он опирается также на социологический анализ римского правления в Палестине во времена Иисуса. Этот анализ постулирует сильную политическую нестабильность, а также предполагает, что в Назарете существовала та же модель власти, что и в крупных городах. По мнению Кроссана, Иисус был странствующим проповедником кинического толка, неграмотным галилейским крестьянином и убежденным эгалитаристом [816] [Ср. попытку Бертона Мэка описать Иисуса как кинического проповедника, отвергнув повествование Мк; см. выше, главу 5 (С).] Кроссан представляет Иисуса и Его последователей как своего рода хиппи; по выражению Л. Кека (L. E. Keck, Christian Century. Aug. 24–31, 1994, 785), Иисус Кроссана — центр галилейского Камелота. Со всеми тезисами Кроссана можно поспорить. Он сам признает (Jesus, 121–122), что мы не знаем, знал ли Иисус о кинизме (и если знал, то сколь много). Что касается грамотности Иисуса, единственное сохранившееся свидетельство на сей счет (Лк 4:16) — даже если оно сомнительно — говорит о том, что Иисус умел читать. Далее, Иисус не был крестьянином в том смысле, что он не был деревенским бедняком, кормящимся от земли. Образ Иисуса как эгалитариста достигается только путем отрицания, что Иисус избрал Двенадцать — это предполагает, что Павел выдумал факт, который сам называет преданием (1 Кор 15:3–5). . Рассказы о рождении и детстве Иисуса Кроссан считает недостоверными, проводя аналогию с «Сефер га–Зихронот» (рассказом XII века н. э. о жизни Моисея; см. ВВМ 600). Экзорцизмов в строгом смысле слова Иисус не совершал (поскольку бесов не существует), но часто избавлял людей от болезненного состояния, которое сами они объясняли одержимостью. В действиях Иисуса были элементы магии [817] Тезис об элементе магии связан с идеями Мортона Смита (М. Smith, Jesus). Meier, Marginal 2.538–552 четко аргументирует необходимость разделения между чудесами (такими, как чудеса, приписываемые Иисусу) и магией. , поскольку Он выходил за пределы обычной религиозной практики, но в них не было чудес. Бо́льшая часть рассказов о страстях появилась в ходе рефлексии над Ветхим Заветом: еврейского суда над Иисусом не было — Иисуса казнили римляне; Его тело, вероятно, растерзали псы; и Он не воскрес во плоти. Неизбежным образом Кроссана критиковали за излишние полеты фантазии, которые мешают считать его подход строго историческим [818] B. F. Meyer, CBQ 55 (1993), 576: «Это не нейтральная работа историка. Нельзя сказать, что автор прилагал все усилия соблюсти строго исторический подход, но ему этого не удалось: нет и следа подобных стараний». .

Маркус Боргво многом согласен с выводами Семинара по Иисусу: например, «допасхальный» Иисус не был Мессией и божественным спасителем; у Него не было эсхатологических чаяний, связанных с концом мира (такие чаяния сделали бы Иисуса неактуальным для нашего времени) [819] М. Borg, Jesus, A New Vision (San Francisco: Harper, 1987); Meeting jesus Again for the First Time (San Francisco: Harper/Collins, 1994). Борг считает многие особенности традиционной христианской веры ущербными: скажем, образ божественного Спасителя ведет лишь к тому, что люди признают правильность определенных формулировок, — и напротив, понимание Иисуса как учителя нравственности ведет к изменению целого образа жизни. Для Борга особенно важно то, что Иисус помогает установить общение с Богом, приводящее к преображению личности. . Размышляя о своем пути к вере, Борг пытается найти значимого Иисуса, и его красноречивые рассуждения кажутся привлекательными для многих людей, которые в остальном считают притязания участников Семинара оскорбительными. С точки зрения Борга, Иисус был сострадательным [820] Столь сострадательным, что Иисус Борга вроде бы не требует абсолютной нравственной чистоты. Образ более сурового Иисуса (например, в требованиях относительно брака) у Борга не появляется. учителем, разрушителем стереотипов (и даже представителем божественной мудрости), пророческим социальным критиком, Который отверг политику «святости» и принимал всех. Иисус был мистиком и харизматиком, живущим в Духе; этот мистический опыт Он передавал и другим людям. В этом смысле Он напоминал чудотворца Хони (I век до н. э.) и галилеянина Ханину (I век н. э.) [821] Все это спорно. Предания об Иисусе не подчеркивают Его роль как мистика и проводника Духа. В своей параллели с Хони и Ханиной Борг опирается на работу G. Vermes, Jesus the Jew (Philadelphia: Fortress, 1973). Однако не факт, что Хони и Ханина действительно были харизматиками–чудотворцами: этот тезис основан на более поздних раввинистических текстах, которые не вполне надежны (см. Meier, Marginal, 581–588). В более ранней традиции Хони изображался как человек, на чью горячую молитву Бог отвечал удивительной помощью. Иисус же не запомнился как Тот, кто творил чудеса, молясь Богу о помощи. . Некоторые аспекты такой реконструкции находят широкое признание. Вместе с тем многие исследователи считают, что Борг не отдает должное некоторым важным для евангелистов позициям: например, когда отрицает, что Иисус претендовал на уникальное откровение и отводил Себе особую роль в эсхатологическом (и уже начавшемся) божественном вмешательстве. Критики спрашивают (как и в случае с либеральным Иисусом XIX века): не проецирует ли ученый на Иисуса свои собственные идеалы?