В погоне за развлечениями от неимущих не отставали и богачи — в то время гладиаторскими боями, звериными травлями и бегами в цирке увлекались все поголовно — от рабов до императоров. Доходило до того, что император Нерон лично выступал на бегах в цирке в качестве простого жокея {100}, а император Коммод настолько пристрастился к гладиаторским боям, что сам, переодевшись гладиатором, выходил на арену амфитеатра. Рассказывали, что он 735 раз участвовал в гладиаторских поединках (видимо, поддавались соперники императору, а то уж слишком какой-то непобедимый). А когда против Коммода был составлен заговор, то задушили его не где-нибудь, а прямо в гладиаторской казарме, куда он пришёл готовиться к очередному выступлению {101}.
7.
Panem et circenses — «Хлеба и зрелищ!» — в этот нехитрый лозунг, придуманный римским поэтом Ювеналом, укладывалось всё «мировоззрение» праздной толпы, которая заполняла римские и греческие города и всё свое время проводила на площадях, в харчевнях, публичных домах, банях, цирках и амфитеатрах. Эту невежественную, ленивую, грубую, жадную до развлечений массу совершенно не интересовали вещи, требующие хоть малейшего напряжения интеллекта. Наверное, поэтому театр, требующий от зрителей хотя бы некоторых умственных усилий, никогда не пользовался особой любовью у римского плебса. Был случай, когда в театре во время представления комедии Теренция вдруг разнеслась весть о том, что идут гладиаторские бои, и тут же все зрители, сорвавшись со своих мест, ринулись в амфитеатр {102}.
Нельзя, конечно, сказать, что в Римской империи совсем не существовало никакой интеллектуальной жизни. Были здесь, конечно, и талантливые литераторы, и мудрые философы, и вдумчивые государственные деятели, но — увы! — таких на всю страну насчитывалось совсем немного, никакой погоды они, понятно, не делали, а основная масса населения предпочитала жить весело и просто и не о чём не думать. Идеалом гражданина в императорскую эпоху становится тихий, спокойный обыватель — «золотая посредственность», по меткому определению поэта Горация {103}. Ещё бы! Ведь такой гражданин меньше всего причиняет хлопот начальству. Он послушен, не возбуждается, не страдает чрезмерным честолюбием, не лезет, куда не просят, и не задает лишних вопросов.
Греческий писатель Лукиан из Самосаты (120 — 180 гг.) в своих сочинениях так выразил жизненный принцип (а вернее беспринципность) типичного римского обывателя: «Лучшая жизнь — это жизнь простых людей, она и самая разумная. Оставь нелепые исследования небесных светил, не ищи целей и причин и наплюй на сложные построения мудрецов. Считая это всё пустым вздором, преследуй только одно: чтобы настоящее было удобно, всё прочее минуй со смехом и не привязывайся ни к чему прочно» {104}.
По сути, это был самый настоящий гимн обывательскому пофигизму — то есть живи просто, без затей, и не стремись ни к чему такому, чего нельзя выпить или съесть.
Следуя этому принципу, римляне всерьёз ничего не воспринимали, даже свою собственную религию. По определённым дням они, конечно, как было исстари заведено, посещали храмы, приносили жертвы, но в суть происходящего особо старались не вдаваться. Боги для них давно стали чем-то вроде фольклорных, сказочных персонажей, к которым ни в коем случае нельзя относиться серьёзно. Даже сами служители культа зачастую не верили в то, чему обязаны были служить. По свидетельству Цицерона, римские жрецы-авгуры, исполняя положенные обряды, не могли удержаться от улыбки, когда глядели друг на друга (отсюда, кстати, и пошло выражение «улыбка авгуров») {105}.
С каким циничным юмором относились римляне к своим богам, хорошо видно из одного анекдотического случая, произошедшего во времена императора Тиберия (14 — 37 гг.). Некто Деций Мунд, пронырливый молодой человек, влюбился в замужнюю женщину, Паулину, но был ею отвергнут. Тогда Мунд, разузнав, что Паулина — страстная почитательница бога Анубиса, подкупил жрецов, чтобы те как бы по секрету сообщили Паулине невероятную новость: бог Анубис, оказывается, этой ночью требует её к себе, чтобы разделить с нею ложе. Обрадованная Паулина поспешила вечером в храм, а там её уже поджидал заранее спрятавшийся Мунд. Когда жрецы, погасив свет и заперев двери, ушли, Мунд выбрался из своего укрытия и всю ночь напролёт под видом бога Анубиса развлекался с доверчивой Паулиной. Когда настало утро, Мунд незаметно выскользнул из храма, а Паулина побежала домой, чтобы рассказать мужу и соседкам о чуде, случившемся с нею в храме. И, скорее всего, эта история окончилась бы ничем, если бы тщеславный Мунд не разболтал всем и каждому о том, как недотрога Паулина отдалась ему даром. Разразился скандал, оскорблённая в лучших чувствах Паулина бросилась жаловаться самому императору, и тот приказал продажных жрецов распять, храм разрушить, а прохвоста Мунда изгнать из Рима {106}.
Читать дальше