Луиджи Зойя - Созидание души

Здесь становится ясным, что если я схематически свел вопросы пациента к трем пунктам – причины в прошлом, проблемы в настоящем, пути в будущем, – это сделано для того, чтобы постепенно сместить фокус с первого на третье.

Анализ должен двигаться вместе с жизнью, но он не может делать этого, глядя все время назад. Он рискует не заметить и не понять, что пошел по ложному пути, отталкиваясь от уже пройденных маршрутов; аффективно он может затеряться в нарциссическом микрокосме, где в индивидуальной форме разворачивается миф о происхождении и где человек служит литургию культу потерянного рая.

В то время как изучение сегодняшних возможностей подготавливает пациента к принятию ответственности и к росту, фокусировка исключительно на детстве пациента неизбежно «создает» (от латинского invenire – найти, обнаружить) пациента инфантильного.

Жизнь на Земле часто неудобна, однако мы не можем улучшить ее, вернувшись в Эдем. Впрочем, следуя тому же библейскому образу, давайте вспомним, что Яхве, изгоняя наших прародителей из земного рая, пообещал им искупление: не в виде возвращения, а в виде перехода к большему. Точно так же, если дозволительно это сравнение, отличаются выздоровление и рост: первое может знать заранее цели и параметры, потому что изучает уже проверенное и предлагает возврат к уже известному, второе открывает индивидуальные и различные возможности.

Выздоровление описывается объективно и относится к области науки, рост остается личным опытом.

Правильно понятый анализ способствует росту, а субъект, который к анализу обращается, растет. Но анализ вызывает недоверие попытками следовать по чужому пути познания. Высокомерная претензия анализа на обладание знанием взрастила, почти потеряв над ними контроль, мифические болезни, которые он берется лечить, структурированные в мифах о Нарциссе и Эдипе: годами обращенный в себя взгляд способствовал нарциссизму пациента; многолетняя зависимость от аналитика возродила в нем переживания эдипова периода.

В свою очередь, всемогущество прошлого (миф о происхождении, или аналитическая космогония) породило требование к знанию причин, которому предлагается следовать.

Мы утверждаем, что наиболее распространенная ошибка анализа состоит не в том, что он «мало лечит», – мы даже говорим, что от него не следует ожидать излечения, – а в том, что он вобрал в себя медицинскую модель, с которой сосуществовал век назад, при своем зарождении, в работах венского невролога.

Глубинная психология и анализ, который является самым известным ее применением, не есть наука, по крайней мере, в натуралистическом смысле. Она занимается уникальными и неповторимыми событиями, а не тем, что определяется устойчивыми закономерностями, то есть не касается того, что можно узнать заранее. Все это не препятствует ей быть важной формой знания, внутри которой, естественно, возможны прогнозы общего характера.

Никто, впрочем, не сможет отрицать важность истории. Но и она, что бы ни говорили исторические науки, знает только единичные и неповторимые события. История может изучать их происхождение, но никогда не может их в действительности ни предвидеть, ни даже обобщить, включив их в цепь причинности, аналогичную химико-физическим процессам.

Впрочем, следовало бы прежде прояснить, что мы понимаем под происхождением: начало во времени или первопричину? Глагол «orio» , от которого происходит слово « origine » (происхождение), не делает между ними разницы: латинское слово намного более древнее, чем научное различие двух смыслов.

Еще сегодня мы продолжаем пользоваться терминами, которые объединяют временную и причинную последовательность: почти суеверно, чтобы придать первой последовательности немного силы от второй. И может быть, мы – аналитики или историки – делаем то же самое, чтобы приблизиться к ясности естественных наук (мне кажется, что немецкая приставка ur связывает термины Ursache и Ursprung сходным образом 29).

Позвольте мне процитировать слова историка, в которых вы найдете расширенное толкование, несомненно более приемлемое для динамической психологии (то есть глубинной истории индивида): «К какому бы роду человеческой деятельности ни обращалось исследование, искателей истоков подстерегает все то же заблуждение: смешение преемственной связи с объяснением» 30. Этот же историк иллюстрирует ту же идею с помощью следующего образа: «Из желудя рождается дуб. Но он становится дубом и останется им лишь в том случае, если попадает в благоприятные условия среды, а последние уже не зависят от эмбриологии» 31.