Array Сборник статей - Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Winnicott D.W . (1971). Therapeutic consultations in child psychiatry. New York, NY: Basic Books.

Dominique Scarfone. The work of remembering and the revival of the psychoanalytic method. Int J Psychoanal (2014) 95:965–972.

Université de Montréal, Pavillon Marie-Victorin, Département de psychologie, C.P. 6128 succ. Centre-Ville, Montréal QC H3C 3J7, Canada.

Прежде всего я хочу сказать, что, со своей стороны, целиком поддерживаю понятие памяти без воспоминаний. И что, по моему мнению, Сезар Ботелла, отталкиваясь от этого понятия, предлагает интересный взгляд на теорию и практику современного психоанализа. При этом в статье Ботелла многое требует обсуждения. Я рассмотрю три основных момента, надеясь тем самым скорее прояснить ключевые вопросы, нежели прийти к каким-либо окончательным выводам. Сначала я скажу непосредственно о фрейдовском понятии припоминания, далее рассмотрю так называемую археологическую модель и, наконец, запрос Ботелла на обновление психоаналитического метода.

Сегодня невозможно отрицать существование памяти без воспоминаний. Сам Фрейд вполне отдавал себе в этом отчет: по его словам, некоторые пациенты в анализе ведут себя как подопытные, которые повинуются внушению, полученному под гипнозом, и действуют соответственно, в то же время не помня о том, что получили указания по этому поводу. Об этой категории пациентов он писал: «Мы можем сказать, что анализируемый вообще не вспоминает ничего забытого и вытесненного, а проделывает это. Он репродуцирует это не как воспоминание, а как действие, он воспроизводит это, разумеется, сам того не зная, что он воспроизводит» (Freud, 1914, p. 150; см. также: Фрейд, 1914/2000). Как точно отмечает Стрейчи, ту же идею он высказывал почти десятью годами ранее в постскриптуме к случаю Доры (Freud, 1905, p. 119). В отношении нервных механизмов память такого рода, которую подразумевает фрейдовское понятие «повторение», соответствует такому феномену, широко признанному сегодня в области когнитивной нейронауки, как имплицитная или «не проявляющаяся» память. Философ Анри Бергсон в более общих чертах давно предположил (1896) ее существование, заметив, что человек способен прочитать стихотворение наизусть несмотря на то, что не сохранил никаких воспоминаний о том, когда он его заучил. Намного позже другой философ, Гилберт Райл, провел различие между «знать как» и «знать что», а работа Бренды Милнер с «пациентом H.M.» [51]показала, что даже при поражении головного мозга, вызвавшем амнестический синдром, пациент сохраняет способность приобретать новые навыки, хотя и не помнит о том, что узнал нечто новое (см.: Milner et al., 1998).

Но вернемся к Фрейду: новый вид «припоминания», описанный в 1914 году как повторение, противопоставлялся тому, что Фрейд в той же статье называет «воспоминанием по старому способу, репродуцированием в психическом поле » (Freud, 1914, p. 153; курсив мой. – Д.С. ). Это противопоставление позволяет нам лучше понять, что подразумевается под «воспоминанием по старому способу»: выражение «репродуцирование в психической области» на самом деле вводит два важных термина – «репродуцирование [воспроизведение]» и «психическая область [психическое поле]». Обсуждать важный смысл этих терминов здесь нет возможности, но я говорил о нем в предыдущей статье (Scarfone, 2011). Что касается «новой техники», связанной с этой концепцией, то это метод, «в котором аналитик отказывается от попытки сосредоточить внимание на конкретном моменте или проблеме» (p. 147) и который требует от аналитика «постоянной борьбы… за сохранение в психической сфере всех импульсов, которые пациент хотел бы направить в моторную сферу» (p. 153).

Эти понятия кажутся мне важными вехами не только во фрейдовской концепции деятельности аналитика, но и в его концепции памяти и «припоминания». Если рассмотреть многочисленные случаи, в которых Фрейд их обсуждал, можно убедиться, что его взгляды оставались относительно неизменными. Их можно проследить еще в его книге «Об афазии» (Freud, 1891) и в «Проекте» 1895 года. Подробное изложение всего, что в этих двух важных трудах, по моему мнению, имеет отношение к нашей дискуссии, заняло бы слишком много места. Упомяну только, что, с точки зрения Фрейда (как в его книге «Об афазии», так и в любом другом его труде, причем независимо от того, использовал ли он неврологическую или психоаналитическую терминологию), все имеет телесное воплощение и находится в движении; мы всегда имеем дело с динамическими процессами, протекающими между количеством и качеством, с множеством сигналов, проходящих между периферией, подверженной обширному воздействию внешних сил, и центром, где «проецируется» карта воплощенных переживаний. В труде «Об афазии» он пишет, что нервные волокна, производящие такую проекцию, «включают в себя телесную периферию таким же образом… как стихотворение содержит в себе алфавит» (Freud, 1891, p. 53). То есть все, что было воспринято в какой-то момент во внешнем мире, неизбежно модифицировалось и перекомпоновывалось благодаря кумулятивному эффекту многих других вводных и существовавших ранее мнесических следов. Кроме того, он пишет: «Восприятие и ассоциация – термины, при помощи которых мы описываем разные аспекты одного и того же процесса» (Freud, 1891, p. 57). Поэтому не приходится удивляться ненадежности памяти, равно как и многообразию ее форм. В «Проекте» «работа припоминания» [ Erinnerungsarbeit ] имеет конкретное определение как способность «проследить [воспринимаемое] обратно до информации, полученной от собственного тела» (Freud, 1895, p. 331). Если прибавить к этому знаменитое письмо Флиссу от 6 декабря 1896 года, где Фрейд пишет, что мнесические следы фиксируются не раз и периодически подвергаются переписыванию, станет совершенно ясно: он никогда не считал, что память состоит просто из воспоминаний и что «работа припоминания» представляет собой нечто большее и нечто другое, нежели просто способность произвести повествование о прошедшем. Терапевтическая роль «работы припоминания» состоит в том, что восстановление или конструкция какого-то значительного «воспоминания» влечет за собой перестройку всей системы памяти (Scarfone, 2011). Следовательно, это не просто воспоминание, но преобразующий процесс, связанный с телесным опытом собственного существования со всеми сопутствующими ему когнитивными, историческими, аффективными и моральными реакциями.