Array Коллектив авторов - Аффект - практика судебной психолого-психиатрической экспертизы

Отмечала, что после случившегося настроение «все время плохое», хочется плакать, ухудшилась память: «Сложные вещи помню, а элементарные вспомнить не могу». Сообщала, что первую неделю после случившегося ничего не могла есть, а потом «стала есть все подряд, пока живот до боли не раздувало», вкус еды «не замечала», если не было возможности поесть, «начинало трясти, поднималась паника»; «поправилась на 13 кг». Говорила, что до сих пор по ночам ее «мучают кошмары (все время разные), страшно спать одной»; чем бы ни занималась («бывает, само по себе»), начинает вспоминать, «как папа над нами издевается», его слова «я убью тебя», видит «картинку случившегося, которая всплывает из памяти», эти воспоминания «выкинуть из памяти» не может, «от них больно и плохо становится». Поясняла, что «не рада» тому, что отчима не стало, но ей «легче от того, что маме и собаке не будет больше доставаться». Эмоционально была лабильна, в своих суждениях нередко поверхностна и неуверенна. Мышление конкретно-образное, интеллект соответствовал уровню полученного образования. В ходе беседы выявлялись признаки утомляемости (просила сделать перерыв, дать возможность «отдохнуть немного»). Продуктивной психопатологической симптоматики в виде бреда, галлюцинаций у подэкспертной выявлено не было. Наличие суицидальных мыслей на момент осмотра она категорически отрицала.

При дополнительном экспериментально-психологическом исследовании <���…> контакт с испытуемой носил более продуктивный характер, чем при первичном освидетельствовании. На вопросы она отвечала развернуто, в основном в плане заданного, в то же время иногда отвлекалась на побочные субъективные ассоциации, связанные с актуальной ситуацией, при этом начинала плакать, речь становилась быстрой, сбивчивой, монологичной. Фон настроения в целом был снижен. Испытуемая подробно сообщала сведения, касающиеся ситуации, сложившейся в ее семье к моменту правонарушения. Заявляла, что потерпевший в течение нескольких лет подвергал их с матерью физическому насилию, что отчим в состоянии алкогольного опьянения становился агрессивным и «бешеным», несколько раз сильно избивал ее, «порол ремнем и собачьим поводком», «огрызался по малейшему поводу». Говорила, что боялась отчима, который «может убить или покалечить», в то же время «опасалась не столько за себя, сколько за маму». Сообщала, что потерпевший несколько раз «приставал» к ней с сексуальными домогательствами, «было очень неприятно», однако матери не говорила, чтобы не расстраивать, полагала, что все еще «утрясется».

О правонарушении рассказывала в основном в соответствии с ранее данными показаниями, по ряду эпизодов ссылалась на запамятование. Так, заявляла, что не помнит, как взяла нож, как нанесла удар, фрагментарно воспроизводила свой путь к подруге («все это как во сне было»). Собственные действия объясняла страхом за свою жизнь: «я поняла, что он точно меня убьет», «было жутко», «глаза его были дикими». Описывала нарушения восприятия в момент правонарушения: «в глазах было темно», «свет был слишком ярким», «звуки были как бы приглушенными», «было как-то нереально». Сожалела о содеянном, в создавшейся ситуации была склонна к самообвинению. Относительно возможного экспертного решения заявляла: «Мне все равно, лишь бы поскорее кончилось».

Экспериментальные задания выполняла в неравномерном темпе, инструкции усваивала в основном с первого предъявления, однако не всегда их придерживалась в процессе работы.

При проведении отдельных методик (Ассоциативный тест, TAT) начинала плакать, давала протестные реакции, заявляла, что ей «крайне неприятны» некоторые задания, в отдельных случаях ссылалась на усталость, вместе с тем существенных признаков утомляемости и истощаемости у нее не обнаруживалось. Она легко переключалась на субъективно привлекательные задания, при этом работала быстро, сосредоточенно и заинтересованно.

При исследовании ассоциативной сферы (вербальный ассоциативный тест) отмечалось увеличение темпа реагирования на эмоционально нагруженные стимулы, вплоть до ассоциативных блокад, при этом испытуемая продуцировала стереотипные ответы («отец» – «родня», «мама» – «родня»), а также ассоциации, связанные с психотравмирующими ситуациями («нож» – «кровь», «жестокость» – «собака – отец ее часто бил»).

При исследовании личностной сферы с помощью TAT обнаруживалась тенденция К. к фиксации на негативных переживаниях в сочетании с защитным избеганием их интеллектуальной переработки и интерпретации, трудностями вербализации. По результатам ЦТО на фоне тенденции испытуемой отрицать имеющиеся семейные проблемы выявлялись эмоциональная идентификация с матерью, а также конфликтное и амбивалентное отношение к отчиму. В психосексуальной сфере отмечались негативное восприятие мужского пола, отвержение сексуальных отношений.