Array Коллектив авторов - Аффект - практика судебной психолого-психиатрической экспертизы

Психологический анализ позволил сделать вывод о том, что в момент совершения правонарушения К. находилась в состоянии аффекта, возникшего на фоне длительной нарастающей психотравмирующей семейной обстановки вследствие жестокого обращения со стороны отчима, который в течение трех лет систематически избивал подэкспертную и ее мать, издевался морально и физически. Ситуация усугублялась еще и тем, что К. не могла рассказать матери о некоторых эпизодах ее взаимоотношений с отчимом, так как «не хотела портить брак», одновременно боялась расправы со стороны отчима. Обращает внимание, что у подэкспертной преобладали неадаптивные стратегии разрешения проблемных ситуаций в виде преимущественного ухода («просто пыталась молчать», эпизодически убегала из дома) от конструктивного разрешения сложившейся ситуации и аутоагрессивного поведения (с целью прекратить издевательства со стороны потерпевшего порезала себе предплечье). Нарастание конфликтной ситуации вынудило К. переехать к родственникам, где психическое напряжение несколько снизилось, однако оставалась тревога за мать: боялась, что «папа может что-то с ней сделать», по ночам «мучили кошмары», в школе «не могла сосредоточиться». За две недели до правонарушения мать подэкспертной уговорила дочь вернуться домой, при этом сообщила, что «папа больше не пьет, все хорошо». Однако после возвращения в семью агрессивные действия со стороны потерпевшего возобновились и, по субъективному восприятию К., отношения в семье стали еще более негативными, при этом, как и прежде, подэкспертная избегала открытых ссор и конфликтов. Кроме того, накоплению эмоционального напряжения способствовали индивидуально-психологические особенности К. в виде стремления придерживаться социально одобряемых форм поведения, контролировать собственные поступки, отсутствия склонности к внешнеобвиняющим и агрессивным реакциям, тенденции к избеганию конфликтов путем отрицания их значимости, вытеснения неприятных переживаний, ухода от их интеллектуальной переработки, пассивного подчинения и конформности. Отмеченные особенности сочетались с повышенной чувствительностью к внешним воздействиям, критическим замечаниям, сензитивностью и ранимостью в межличностном взаимодействии, трудностями нахождения конструктивных путей разрешения проблем, легкостью дезорганизации поведения в эмоционально насыщенных ситуациях.

Анализ событий, непосредственно предшествующих правонарушению, показывает, что поводом для возникновения конфликтной ситуации в день правонарушения послужили нейтральные замечания со стороны подэкспертной и ее матери, на которые потерпевший отреагировал неожиданно агрессивно: оскорблял К., обещал «открутить голову», при этом подэкспертная попыталась разрешить конфликт с помощью привычных для нее способов поведения в проблемных ситуациях – путем избегания конфликта: хотела уйти из квартиры, «пока все не утихнет». Однако отчим воспрепятствовал ее уходу, оскорбляя, начал избивать К. После того как потерпевший в очередной раз ударил К. головой о стену, у нее «потемнело в глазах и тошнило». Полученная в этот момент черепно-мозговая травма расценивалась в рамках невыраженной неврологической симптоматики (по данным параклинических исследований), в связи с чем не выносилась в диагноз психического расстройства. Указанные действия потерпевшего, отсутствие возможности покинуть квартиру, полученная черепно-мозговая травма способствовали дальнейшему нарастанию у К. эмоционального напряжения, возникновению у нее ощущения субъективной безвыходности ситуации («хотела спрятаться, убежать, но было некуда»). Последняя реплика потерпевшего «Сейчас я тебя убью!» была воспринята К. как непосредственная угроза для жизни («Я поняла, что он точно меня убьет, что живой не останусь», «было жутко», «глаза его были бешеными», «его всего передергивало»).

Перечисленные обстоятельства, а также дефицит времени для принятия какого-либо решения («не было времени подумать, все произошло так быстро») обусловили развитие выраженного эмоционального состояния в форме аффекта. Об аффективном характере эмоциональных реакций свидетельствует субъективно внезапный, взрывной характер действий К. с нанесением глубокого проникающего ранения потерпевшему. В момент правонарушения у К. отмечались аффективное изменение восприятия («в глазах было темно», «свет был слишком ярким», «звуки были как бы приглушенными», «было как-то нереально»), суженность сознания с последующим частичным запамятованием поступков («не помню, как била, сколько ударов было»), кратковременное состояние растерянности с последующей аффективной дезорганизацией психики и поведения, сопровождавшейся недостаточным осмыслением, частичным запамятованием происшедшего, длительным остаточным возбуждением. Если первые две фазы – «доаффективная» и «аффективный взрыв» – достаточно четко укладываются в клиническую картину аффекта (Печерншова, Гульдан, Остришко, 1983; Сафуанов, 1998; Кудрявцев, 1999), то третья – протекает с особенностями, свойственными подросткам. У подэкспертной наблюдались не признаки физической и психической астении, как это обычно бывает у взрослых, а пролонгированная постаффективная дезорганизация, проявляющаяся в вегетативных, моторных, когнитивных, речевых нарушениях, фрагментарности восприятия окружающего, изменении болевой чувствительности.