Текелински - Цивилизация. Зодчие духа. Созерцатель

Человек Востока смотрит на человека Запада, как на обделённое жизнью существо. Для него, он либо недоразвит, либо спит в своём бодрствовании, и видит свой сон, в котором ему рисуются обманывающие перспективы, в тумане коих он не в силах ни увидеть, ни осознать своих настоящих целей. И словно слепой крот он добывает свои «коренья», складывает их в лабазы, обманывая своё сердце бдением рационально-разумного благоденствия. Для Человека Востока такая жизнь может вызывать лишь сожаление. Ведь это всё равно, что жить без любви, в самом широком смысле слова. Человек без развитых глубин идеального мышления, словно древо без кроны – мёртвый пенёк, словно цветок без самого цветка, словно сердце без крови, – это, по сути обезглавленный человек…

Западная цивилизация строит технически совершенные машины, математически совершенные корабли, и рационально выверенные социальные системы. – Восточная цивилизация выстраивает «корабли метафизического совершенства», бастионы экзистенциального полиса, и облагораживает колодцы глубин душевного пантеона. Первая строит внешний мир, вторая – внутренний. Они, словно две доли, две половинки земного разума, две монады одного и того же мира, – два крыла птицы, летящей над полями безмерности! Но что, на самом деле стоит космос Вселенной, перед космосом человеческой души? Если попытаться взглянуть на это условное противоречие непредвзятым взором, то выявится одна очевидная конселогема. Космос человеческой души гораздо необъятнее, и гораздо беспредельнее всякого космоса действительной внешней реальности. Ибо космос действительной реальности, есть лишь суть проекция космоса человеческого сознания, и его многомерной и многогранной души. Здесь, в противовес рационально-аналитическим перспективам, выявляются горизонты мира непознаваемого. За этими горизонтами лежит действительная тайна всего мироздания и всего сущего. Ибо плоскость рационально-аналитического воззрения действительно плоска и слишком однозначна, в отличие от воззрения идеального, в котором нет плоскостей и последовательностей, нет того порядка, который необходимо заковывает разум и душу в «камеры обскура» упорядоченной на определённый лад, реальности, где нет и быть не может никакой свободы. А значит, нет жизни, в том её понимании, которое должен находить по-настоящему живой дух.

Весь наш феноменальный мир, есть суть продукт этой «камеры обскура», и всякая разлинованность его в клеточки, всякая упорядоченность и выстраиваемая закономерность, есть суть игра нашего разума, и к самому внешнему миру имеет лишь то отношение, кое имеет зодчий к строительному песку. Помнит ли кто-то, какое необыкновенное удовольствие он получал, какой восторг испытывал всякий раз, когда выстраивал в песочнице какую-нибудь более-менее гармоничную постройку? Из бесформенного песка, на его поверхности вырастало, становилось некое чудо, – нечто, что было таким родным, таким близким, и манило своей красотой, и заставляло оберегать. Оно, это гармоничное строение, вылепленное тобой, будило фантазию сильнее всякого утверждённого художественного произведения, так как было создано именно тобой, и все его линии, все его башенки и флигельки резонировали с образом твоей дремлющей фантазии, приводя все её члены к бдению, и заставляя испытывать экстазы вдохновения, такого незрелого, но такого пронзительного и завораживающего! Тот, кто помнит чувства своего детства, тот способен к гениальности. Ибо только ребяческая душа ближе всего к гениальности. И тот, кто забыл эти чувства, у того душа покрылась корой рационального детерминизма, и не в состоянии ловить лёгкие ветерки вдохновенного трепета. Он стоит словно старый инертный покрытый корой дуб, пред всем новым, пред всем сакрально тонким, и не ощущает еле уловимых резонирующих аффектов природы, в нём всё спит дремучим сном. Да, его основательность не вызывает сомнений. Он даже слишком основателен, и его неспособна повалить даже самая мощная буря. Он разветвляется своими могучими ветвями во все стороны, он вгрызается своими могучими корнями в плоть земли, и заполняет всё большее пространство, создавая вокруг себя экосистему. Он создаёт свой мир, но этот мир слишком инертен, слишком груб и костен.

Условно говоря, вся западная цивилизация есть олицетворение этого могучего дуба. А точнее сказать леса из подобных друг другу могучих дубов. Восточная же цивилизация, с её более живыми пантеокультурами олицетворяют флору и фауну этого леса. Стремительные серны и величественные олени, водомерки и серебристые карпы в прудах и реках, мудрые жуки и совершенные бабочки, незабываемой красоты цветы и целебные коренья… Надо ли говорить о том, что, как этот лес зависит от флоры и фауны, так и вся эта совершенная красота фауны и флоры зависит от леса. И вне друг друга, они скорее всего погибнут, или по крайней мере перестанут развиваться.