Елена Сапогова - Территория взрослости - горизонты саморазвития во взрослом возрасте

Мы предположили, что самопостроение, самоосуществимость, саморазотождествление в условиях осознания конечности жизни невозможны без внутренней опоры на экзистенциальные ( бытийные ) ожидания.

Экзистенциальные ожидания – это конкретизирующиеся в процессе жизни формы идеального проектирования возможного для данного человека типа желаемого события, ожидания именно его в контексте уже свершившихся жизненных происшествий. Обобщенные до своих пределов («жду от жизни новизны», «хочу, чтобы происходило что-то другое, отличное от того, что есть сейчас»), они способствуют позитивному развитию в условиях, когда взрослый или начинающий стареть человек переживает чувство «сделанности» жизни, вынужден осуществлять «последний отсчет», осмысляет проблемы кризиса среднего возраста, ощущает признаки собственного старения, нехватки сил и времени для реализации принципиально новых замыслов, для совершения «усилия жить здесь-и-теперь» (нет жизненного драйва, ощущения полноты жизни, ее подвластности субъекту, стремления преодолевать, «прогибать» жизнь под себя и пр.).

На уровне индивидуального переживания экзистенциальные ожидания выступают как « чувство возможного », « чувство “ если ”» (М. Н. Эпштейн) и даже как « чувство “ вдруг ”». Рефлексируя события и обстоятельства жизни, находясь в «сильных» точках персонального бытия (утраты близких, болезни, переезда, развода, потери работы и пр.), человек всякий раз переживает интуитивное расширение тех мыслей и чувств, которые сопровождали происшедшее (своего рода модальное волнение ), и это расширение становится основой нового «усилия жить», формирует зону экзистенциальной готовности субъекта к наступлению определенных событий, тем самым индивидуально размечая реальность будущего и снижая «тревожность бытия».

Экзистенциальная готовность есть своеобразное состояние когнитивного и эмоционального напряжения в отношении ситуаций, которые будто бы «должны свершиться» или по крайней мере могут свершиться в жизни. Так, социализированный субъект «знает», что в пространстве жизненной реальности его «должны ожидать» влюбленность, создание семьи, утрата родителей и т. п., поэтому он заранее формирует отношение к этим будущим происшествиям как к событиям и избыточно внимателен к тем условиям повседневности, в которых вероятно появление этих происшествий. Из-за этих ожиданий, не всегда оправдывающихся, вероятно, возможно нарративное искажение собственного опыта и создание «легенд о себе».

Признаки подобных событий человек отбирает из прецедентных текстов, освоенных в социализации и предлагающих некие образцовые варианты жизненных стратегий, варианты поведения и переживания определенных обстоятельств, а затем символизирует , превращая в своеобразные знаки для самого себя. Так, некоторые знакомые по книгам и рассказам других или уже пережитые события становятся своеобразной меткой, нарративным мотивом прожитой единичной жизни («жизнь с…», «работа в…» и т. п.). Рефлексируя собственную жизнь, взрослый человек всякий раз производит смысл, принуждает смысл существовать через него . Выдуманное наряду со свершенным вполне может наделяться онтологическим (или по крайней мере нарративным) статусом.

Экзистенциальные ожидания и экзистенциальная готовность связаны с появлением « онтологического импульса » (М. Н. Эпштейн, Г. Л. Тульчинский), при котором человек сам придает жизненный статус желаемому, должному и даже потенциально возможному и насыщает дополнительной энергией, чтобы оно сбылось, – и это не просто онтологические допущения или предположения, а почти целевые конструкции сознания , способные конструировать для него реальность будущих происшествий. Об этом хорошо говорит герой романа Х. Мураками «Хроники заводной птицы»: «Ты больше не ребенок и имеешь право жить, как тебе хочется. Хочешь завести кошку – выбери жизнь, где у тебя будет кошка. Это проще простого. Ты имеешь на это право. Так ведь?» ( Мураками, 2006, с. 145).

В этом смысле растущий объем несвершившихся в жизни субъекта фактов устанавливает для него смысл и ценность тех, что свершились.

Взрослый человек часто испытывает субъективное ощущение, что «есть что-то еще» (надбытие, надсобытийность) – нечто, что с ним может случиться и оказать на него иное влияние, чем то, с которым он уже сталкивался на жизненном пути. Этому способствует накопленный опыт наблюдения за тем, как сложилась жизнь других людей, в том числе сверстников, опыт чтения и участия человека в разнообразных социальных практиках. Это заставляет взрослую личность чаще размышлять о диалектике судьбы и случая ( Сапогова, 2013), о вариативности самого жизненного пути, о возможности управлять собственными выборами и т. д.