Елена Сапогова - Территория взрослости - горизонты саморазвития во взрослом возрасте

В этом контексте мы рассмотрим еще один самобытный феномен взрослости – экзистенциальные ожидания .

Для начала вспомним, что индивидуальная жизнь человека есть не только совокупность совершающегося и свершившегося в ней, но одновременно и возможностный процесс ( Эпштейн М. Н., 2001) – совокупность несвершенного, но возможного, мыслимого как реализуемое, достижимое, а главное – необходимое конкретной личности.

Сталкиваясь с необходимостью выбора, человек из всего континуума возможностей, предоставляемых жизнью, в конкретный момент использует лишь одну, оставляя иные в качестве потенциально возможных для себя в будущем векторов развития или полностью теряя их во времени. Некоторые из шансов не реализуются никогда, но продолжают сохраняться в индивидуальном сознании как важные «спящие» возможности, влияющие на представления о себе, жизненные планы, самооценку и систему дальнейших выборов. Некоторые в силу того, что уже не смогут осуществиться, переходят в план «выдуманных жизней» или «легенд о себе».

Разнообразные происшествия жизни (встречи с людьми, прочитанные книги, переживание определенных обстоятельств, межличностные коллизии и пр.) открывают в каждом человеке те жизненные перспективы и смысловые пространства, о которых он мог и не подозревать до столкновения с ними, «при этом возможность предстает не просто как еще нереализованный потенциал, а скорее как невозможность полной реализации, как путь» ( Тульчинский, 2001, с. 15).

Смыслы, цели, проекты в этих совместных с другими событиях раскрываются, идентифицируются, опознаются, являются, содержат в себе то человеческое «Я», которого еще нет, но которое «уже возможно» при взаимодействии с ними. В подобных ситуациях человек, пережив «экзистенциальный инсайт» от персонально значимого события («прочитал Шопенгауэра», «побывал на Соловках», «выиграл в лотерею», «начал рисовать», «подобрал на улице щенка», «увидел на выставке картины Магритта», «познакомился с…» и т. д.), выполняет принципиально важную внутреннюю работу: его «Я» в такие мгновения разотождествляется с самим собой, помещается в принципиально иные контексты, создавая новые персональные смыслы и открывая новые перспективы для развития.

С каждой такой микросамореализацией субъективно переживается нарастание, расширение потенциальных возможностей, и на какое-то время у человека появляется избыток «пространства для жизни», в котором есть возможность разных выборов. Осуществленный выбор становится смысловой доминантой субъекта, на некоторое время определяя значимость других происшествий, смыслов и отношений. Когда субъект делает конкретный выбор в этом поле разотождествленности с самим собой, пространство схлопывается до следующего значимого события, и развитие на какое-то время снова приобретает определенность, «зов и горизонт» ( Эпштейн, 2001). Внутри этой определенности ставятся и достигаются личные цели, рождаются и означиваются персональные смыслы, разрабатываются идеальные личностные проекты и жизненные стратегии, формируются новые самоидентификации и т. д.

Казалось бы, процесс жизненного, социокультурного по природе «потенциирования» бесконечен, вариативен, непредсказуем. Но взрослый человек не может не осознавать пределы своей осуществимости, связанные с биологическим старением, болезнями, необходимостью жизненных вкладов в других людей (детей, близких, учеников, друзей) и т. д.

В этом смысле индивидуальная жизнь не принадлежит полностью лишь самому человеку, она «делится» в межличностном пространстве на «свою» и «свою-другую», на «жизнь-для-себя» и «жизнь-для-других». Их синтез делает возможным становление самобытности человека, его индивидуального бытия в определенных социокультурных хронотопах, его подлинности, аутентичности.

Переживая как «кризисы возможностей», так и «кризисы осуществимостей», взрослый человек не может оторваться от реальности, в которой его жизнь конечна, укоренена во времени и обстоятельствах и, следовательно, подлежит разделению с другими, упорядочиванию, многократным переосмыслениям и т. д. Любой из нас когда-то сталкивается с переживанием чувства «сделанности жизни» и пониманием того, что некоторые события в ней попросту никогда не состоятся. Тем не менее развитие не прекращается, и возникает вопрос, нет ли во внутреннем мире человека скрытых потенций, поддерживающих как экзистенциальное «мужество быть», так и каждодневное «усилие жить», сохраняющих субъективную энтропию даже тогда, когда «пространства для жизни» остается совсем мало.