Дженни Мэнсон: Что это значит: быть собой?

Воспитание детей является одним из важных способов проявления творческого потенциала. Участники проекта демонстрируют множество творческих поисков. Эти поиски можно разделить на две большие группы, в одну из которых следует включить то, что Винникотт назвал «способностью быть в одиночестве», а в другую то, что достигается с помощью игры. Способность сохранять рефлекторные отношения с собой является творческим способом управления неприятными жизненными факторами, которые Ялом называет «неизбежностями существования». К ним относятся неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим; свобода строить нашу жизнь так, как мы этого хотим; наше предельное одиночество; и, наконец, отсутствие очевидного смысла или цели в жизни.

Известное высказывание Джона Донна «нет человека, который был бы как остров, сам по себе» кажется полной противоположностью точки зрения Ялома. Роль моста между ними могли бы, наверное, сыграть идеи Винникотта. Для него игра, искусство и духовность являются «связанными между собой способами, ведущими к объединению и общей целостности личности». Другими словами, я играю, следовательно, я существую. Двумя аспектами игры, используемыми участниками, являются юмор и метафора. Во взрослом возрасте игра помогает нам примириться с пожизненным взаимодействием иллюзий и разочарований точно так же, как в свое время детские игры помогали нам понять разницу между внутренней и внешней реальностью. Таким образом, парные качества – способность быть наедине с собой и способность играть – могут означать, что наша изолированность или разобщенность уменьшается. Используя изречение Донна, мы присоединяемся к материку с помощью дамбы, зависящей от прилива и отлива, нас связывает человеческое понимание. Однако нам необходимо справляться с накатывающим одиночеством.

Самая старшая группа участников в последней части под названием «Размышление» демонстрирует, что напряжение между внутренней и внешней реальностью продолжает сохраняться. Внутренний мир расширяется. Как пишет Хелен: «Мой внутренний мир, мои воспоминания очень запутанны. Большинство из них уже нельзя систематизировать, и попытка создать из них связную историю кажется невозможной». Эриксон определяет задачу для последнего этапа жизни как «объединение в противовес безысходности». На протяжении всей жизни мы накапливаем утраты, реальные и символические – смерть близких и дорогих людей, ухудшение здоровья, не родившиеся дети. Как пройти по жизни между скалами отчуждения и самоотречения, а также водоворотами потерь и сожалений?

Мы сталкиваемся лицом к лицу с нашими обнаженными «Я», не соответствующими тем ролям, которыми мы себя наделяем. Впервые со времен раннего детства нас не отвлекают обязанности и обязательства. У нас появляется больше возможностей жить настоящим моментом и наслаждаться своими способностями играть и находиться наедине с собой.

Я полагаю, что удовольствие, полученное при чтении всех этих описаний, заключается в осознании того, что другие люди очень похожи на нас, но в то же время имеют отличия. И хотя Ялом писал о реальной безысходности человеческой смертности, он также понимал силу близких связей. Он цитирует одного из своих клиентов, который сказал: «Даже если вы плывете в лодке в одиночку, то всегда приятно видеть огни других лодок, находящихся поблизости». Для меня соавторы этой книги являются именно такими огнями.

Быть собой означает для меня то, что я ощущаю в каждую минуту своего бодрствования, так почему у кого-то может возникнуть желание больше узнать об этом? Это казалось бессмысленным, но потом я вдруг осознал связь этого со следующим вопросом, который давно беспокоил меня в лаборатории. На протяжении последних пятидесяти лет или около того мы достигли огромного прогресса в понимании работы глаза и того, как эта работа осуществляется; почему же тогда визуальные восприятия остаются до сих пор такими загадочными? На сегодняшний день мой ответ заключается в том, что, когда мы занимаемся анализом своих ощущений, мы тренируем одну необыкновенную способность, которая представляет собой не совсем то, что мы о ней думаем. Мы не просто погружаемся в свой разум для получения собственной выгоды, а раскрываем его настолько, что позволяем другим познакомиться с частью информации, содержащейся в нем. Способность делать это является решающей для существования человеческой цивилизации, но то, что мы узнаем, не обязательно полностью совпадает с научным пониманием зрительного восприятия.