Кевин Даттон - Флипноз. Искусство мгновенного убеждения

Но затем произошло событие, полностью изменившее мой взгляд на этот вопрос. Я встретился лицом к лицу с Человеком Зеркала.

Впервые я увидел его весной 2008 г. Макс Колтирт, профессор психологии из Университета Маккоури, упомянул его имя на конференции. Я был заинтригован и спустя несколько дней послал Колтирту по электронной почте письмо с просьбой о встрече. Он с радостью согласился меня принять, предупредив, чтобы я не ожидал чудес. Не буду, солгал я. И прыгнул в самолет, улетающий в Австралию.

Человек Зеркала – один из самых странных случаев, зафиксированных в анналах нейропсихологии. (А странных случаев за эти годы набралось немало.) Я увиделся с ним в центре когнитивистики Университета Маккоури в Сиднее, где Колтирт разрабатывал программу формирования представлений. Этот проект был призван прояснить причины возникновения бредовых идей и создать модель усвоения/отторжения представлений.

Недостатка в материалах он, конечно, не испытывал.

За прошедшее время в рамках программы было изучено потрясающее количество самых причудливых идей, начиная от типичных для шизофрении (бред преследования – все вокруг хотят меня схватить; бред отношения – все вокруг говорят или перешептываются только обо мне, смеются только надо мной; и бред воздействия – моими мыслями и поступками руководит чужая воля) до еще более причудливой категории когнитивных заблуждений: монотематического бреда.

В эту последнюю категорию входят синдром Капгра (вместо моих близких – а то и вместо меня – рядом живут их двойники); синдром Котара (я верю, что мертв); и синдром Фреголи (все окружающие – это на самом деле один и тот же человек, который просто меняет внешность и гримируется).

А вот эта разновидность бреда главенствует над всеми описанными выше: бред неузнавания себя в зеркале.

Человеку Зеркала, которого я назову Джорджем, уже за 80. Он женат, имеет двоих детей, дружелюбен и, сделав успешную карьеру в бизнесе, продолжает вместе с женой управлять рекламной фирмой. Господи, подумал я, увидев его, он ведь кажется совершенно нормальным. Неужели все то, что я о нем слышал, – правда? Скоро я узнаю, что это именно так.

Одна из коллег Колтирта, Нора Брин, включает камеру – и мы входим в комнату с зеркалом. Джордж стоит перед зеркалом, и Нора спрашивает его: «Кого вы видите в зеркале, Джордж?»

«Это он», – опасливо отвечает он.

«Кто?» – спрашивает Нора.

«Он, – говорит Джордж. – Парень, который все время следует за мной. Парень, который одевается, как я. И похожий на меня. И делает все, что делаю я, и одновременно со мной».

Нора подходит и становится перед зеркалом рядом с ним.

«Кого вы видите теперь?» – спрашивает она.

«Это вы, – говорит Джордж. – И он».

Я ошеломлен.

«Попросите, чтобы он объяснил, как вы можете стоять рядом с ним перед зеркалом и оставаться собой, а человек, который смотрит на него, не он сам!»

Она спрашивает.

Джордж качает головой.

«Понимаете, – говорит он. – Я знаю, что это кажется сумасшествием, но это просто так есть. Я хотел бы поверить, что там – я. Но я не могу. Это какой-то другой человек. Он похож на меня. Действует, как я. Делает все то же самое одновременно со мной. Но только это – не я. Это – он».

«Спасибо, Нора», – говорю я и проливаю на себя кофе из чашки. Мы решаем оставить эту тему.

После встречи с Человеком Зеркала мне было о чем подумать. Ведь происходившее в лаборатории Макса Колтирта вовсе не было результатом того, что у Джорджа тогда просто не задался день. День у него как раз очень даже задался. Джордж был по сути настоящей звездой в Программе формирования воззрений. Сотрудники лаборатории старались сделать все, чтобы помочь ему, но наталкивались на глухую стену. Уверенность Джорджа, что человек в зеркале – самозванец, а вовсе не он сам, оставалась незыблемой, как и всегда. И Колтирт подозревал, что дела так и не наладятся. Что бы они ни предпринимали.

Вдруг мои мысли перескочили на Джонстаун. Мне пришло в голову, что здесь имеет место громадный парадокс. С одной стороны, преподобный Джим Джонс смог убедить 900 человек с готовностью лишить жизни не только самих себя, но и своих детей с помощью цианида, подсыпанного в лимонад. С другой стороны, даже нескольким ведущим психологам не удалось убедить Джорджа, что в зеркале действительно отражается он, а не – как он настаивал – какое-то трусливое, лицемерное альтер эго.

Из этого следовали любопытные выводы. Или в таких людях, как Джонс, есть нечто особенное, и нам нужно найти похожих на него в Сиднее, или было что-то особенное в самой этой вере. Некий диапазон силы, вдоль которого располагаются все оттенки веры. Непоколебимая с одного края, эфемерная – с другого, со скользящей шкалой влияния, посередине которой располагается готовность к убеждению.