Вячеслав Коськин - Психологическое джиу-джитсу. Борьба со стрессом

Мир, дружба, жвачка и практическая психология. Поехали?

Как ты думаешь, какой вопрос я слышу чаще всего? «Слава, зачем нужны эти эмоции? Что это вообще такое? А ты можешь что-нибудь сделать, чтобы у меня никогда не было негативных реакций, плохого настроения? Я слышала, что есть какие-то практики, с помощью которых можно этого достичь».

Давай я распутаю этот клубок! Эмоции – это реакция нервной системы на то, что она воспринимает здесь и сейчас. Эмоции включают три элемента: мысленный поток, изменения в теле (сердечный ритм, дыхание, работа внутренних органов, гормональный фон) и мышечное напряжение.

Мы не замечаем изменений эмоционального фона. Особенно, если этому нас никто не учил. Привыкли к мысленной жвачке, переживаниям, настолько, что для нас это уже нормально. Особенно для тех, кто уже находится в хроническом стрессе.

Мы замечаем изменение эмоционального фона только если это очень сильные эмоции, например, панический страх и сильный гнев.

Психика меняет эмоциональный фон очень часто. За десять минут может произойти с десяток небольших эмоциональных реакций, о которых мы даже не догадываемся. Настроение меняется, просто мы этого не умеем замечать.

А зачем нам нужны негативные реакции?

Почему люди чувствуют раздражение, тревогу? Тем более, когда их жизни реально ничего не угрожает. Они что, поломанные?

Иван Петрович Павлов экспериментально показал, что у живых существ есть три элементарные эмоции:

– страх (неудовлетворение);

– агрессия (неудовлетворение);

– удовлетворение.

Если какое-то желание или потребность не получилось удовлетворить, животное будет испытывать либо страх, либо агрессию.

Зачем? Чтобы мобилизоваться, подготовиться к борьбе за удовлетворение потребности. У живого существа есть всего 3 потребности:

– Физическое выживание.

Всем нужны калории и питательные вещества для обеспечения жизнедеятельности организма. Для поиска пропитания нужно изучать и захватывать новые территории. Для выживания нужно сражаться за территорию, еду и собственную жизнь.

– Выживание группы.

Есть более или менее стайные животные. Какие-то с рождения объединяются в группы. Другие объединяются в рамках сезона, например, когда рождается потомство.

Мать будет защищать детенышей, так как они представители её группы. Так называемый

«материнский инстинкт» – это инстинкт защиты своей стаи.

– Выживание вида.

Брачный сезон возникает не сам по себе.

В генах запрограммирована потребность выживания вида. Когда у коровы течка, вряд ли она думает о продолжении коровьей династии.

Ей быка подайте и отойдите.

Если вид размножается, он будет захватывать больше территорий, лучше защищаться против представителей других видов. Природа сделала гармонично и просто – ГЛАВНОЕ ВЫЖИТЬ.

Если удовлетворению какой-то из потребностей животного грозит опасность, то нужна мобилизация. Она подсознательно запускает процессы, которые призваны увеличить физические способности: силу, скорость и реакцию.

Это делается при помощи гормонов и нейромедиаторов стресса. Самые известные – это адреналин, норадреналин и кортизол.

Они отключают те отделы организма, которые точно не пригодятся в сражении. Подавляется гормональная система, ЖКТ, иммунная система. Мышцы наполняются напряжением. Организм в прямом смысле превращается в «машину борьбы за выживание», которая готова нападать или убегать в зависимости от ситуации.

Природа создала идеальный оборонительный механизм, который именно на человеке дал осечку.

Именно поэтому мы страдаем от психологической природы сердечных, раковых заболеваний, проблем с суставами. Стресс – это огонь, который сжигает человеческий организм изнутри.

Да, из-за этого на эмоциях мы делаем то, за что приходится долго извиняться и жалеть о сделанном.

Два случая из моей жизни, которые иллюстрируют эту «осечку оборонительных механизмов человека»:

2007 год. Обычный осенний вечер. Где-то в 11 часов наша компания парней стояла на «пятачке» перед продуктовым магазином. Да, в моей молодости у подростков развлечением служил аттракцион «потусить возле магазина». К нам присоединился «старший».

Так называли тех, кому было за двадцать лет.

Они в принципе ничем не отличались от нас, только возрастом и ростом. Его звали Макс.