Павел Губарев - Депрессия, роботы и один велосипед – 2

Вроде меня предупреждали о таком, нет? Смутно припоминаю.

Я обошёл коридор, подёргал дверные ручки. Везде заперто. Свой кабинет я тоже не смог отпереть. Постучался в двери, ведущие в холл к лифтам. Вернулся к стальной перегородке и пнул её ногой. Нет, не выбраться. Извини, дорогая, задержусь на работе. Отправить сообщение девушке? Которой из? Маме? Нет, не хочу волновать.

А, впрочем, и связи нет.

И тишина. Только откуда-то едва слышное шипение.

Мне стало одиноко.

Ни одна дверь не поддаётся. Лифт не приходит. Даже в туалет не сходить. Что случилось-то? Террористы? Ограбление? Пожар?

Это не шипение, это дыхание. И какие-то шорохи и щелчки. Словно где-то сняли телефонную трубку и молчат.

Нет, на пожар не похоже. При пожаре эвакуируют, а не запирают. Значит, кто-то решил ворваться с оружием в офисное здание в центре Москвы. И может быть, уже взял кого-то в заложники. Интересно, кого? Я только три дня назад снял кабинет в этом здании и ещё плохо знаю соседей.

И если кого-то убьют, то никогда и не узнаю. Что за страна такая…

Я услышал хрипловатый голос. Он доносился от пульта охраны у дверей, ведущих к лифтам, и я пошёл туда. Покрутился у пульта, не решаясь трогать, но быстро сдался. Понажимал, пощёлкал, но безрезультатно: три монитора всё так же показывали футбол, коридор и лифт. На полу лифта сидел мужчина с длинными волосами, собранными в хвост. Его голос я и слышал.

«…но перед этим вы просите себя удивить. Рассказать что-нибудь, чего вы ещё не знаете».

Я приблизил губы к решёточке, за которой прятался динамик.

– Эй! Эй! Вы слышите меня? Я на 80-м этаже…

Мне не ответили.

– Ох. Как у вас получается молчать? – сказал сидевший на полу. Справа от него была видна ещё чья-то нога, но в поле зрения камеры второй человек не попадал.

– Не знаю. Как-то получается, – произнёс второй голос, смутно знакомый.

– Извините, – сказал первый.

– За что? – второй человек оставался невозмутимым, как голосовой помощник.

– У меня паника. Я никогда ещё… Я в первый раз в такой ситуации.

– Я тоже.

– Вам страшно?

– А вы как думаете? Не стыдитесь своих эмоций, Павел.

– Эй! Алло! – крикнул я в решёточку.

Меня по-прежнему не слышали.

– Так вот какие слухи, значит, про меня ходят, – сказал второй. – Ну так что же? Чем планировали меня удивить?

– Борис Юрьевич… как думаете, нас убьют?

– Не вижу смысла это обсуждать. И можно просто – Борис.

– Эти пистолеты заряжены?

– Эти пистолеты заряжены, – сказал третий голос. – Если вы попытаетесь напасть, я выстрелю в ногу каждому из вас.

Голос явно принадлежал роботу. Его камера тоже не видела.

Я попробовал повернуть камеру, но безрезультатно.

– Видите, лучше не надо об этом. Это же мой охранник. Бывший. Я знаю, что нам вдвоём его не одолеть, – голос Бориса оставался ровным. – Ещё я знаю, что это здание так просто штурмом не возьмёшь: в случае тревоги оно делает, как подводная лодка: каждый коридор изолируется бронированными дверями. Если открыть двери лифта, то мы окажемся как раз в таком. Надёжнее будет только в сейф положить. Не знаю, на что рассчитывают атакующие. Безумству храбрых поём мы песню.

Мне захотелось к ним туда. Несмотря на то что в лифте наверняка было тесно и душно, несмотря на то что с ними был робот, а у робота в каждой руке по пистолету, наставленному на людей, – что-то в интонациях бизнесмена было таким успокаивающим, что, ей-богу, я променял бы безопасный коридор на их общество.

– Меня тоже зовут Борис! – крикнул я.

В лифте меня не услышали. Павел ёрзал и посматривал на соседа. Бориса я не видел. Я представлял ухоженного, но не лощёного мужчину чуть постарше Павла, только с видом гораздо более уверенным. Через пару минут я услышал его голос.

– Итак, вы выбрали историю, чтобы меня удивить.

– Ну… да.

– Ну так давайте, рассказывайте. Вдруг получится.

Павел шумно глотнул, перевёл дыхание и начал говорить. Сперва сбивчиво, а потом как по писаному.

– Я одно время… одно время я вёл канал «Интересные факты о песнях». Поэтому я знаю много всяких прикольных вещей про рок-музыку: почему Боуи как-то раз сбрил брови, почему группа «Ван Хален» не ела коричневые M&Ms…

– Ага. Так.

– При всём при том самая крутая история, как мне кажется, произошла в джазе, а не в роке.

– Вот как?

– Да, – продолжил Павел уверенней. – Речь про пластинку «Кёльнский концерт» Кита Джаррета. Это одна из самых продаваемых записей в джазе, а в фортепианной джазовой музыке это хит уровня «Триллера» Майкла Джексона. Здесь я планировал вас рассмешить, сказав, что вот только, к сожалению, джазовые музыканты не танцуют «лунную походку».