Евгений Медреш - Идеи и отношения

И Юнг завершает свое описание глубоко меланхолично: «К тому моменту, когда мы встретились, распад личности этого пациента был уже необратим»…

Довольно плоской, уязвимой и подверженной переживанию «поражения и катастрофы» оказывается жизнь, построенная в планово-целевой парадигме. Достигнутый результат чаще всего будет иным, чем тот, который намечался изначально. Но даже если вдруг он маловероятным образом совпадет с исходной целью – его уже может не хотеться.

Можно, конечно, менять задачи: от кандидатской – к докторской, от квартиры – к даче… Повесил перед собой морковку – достиг. Повесил перед собой другую морковку – достиг. Повесил перед собой следующую морковку – достиг. Молодец, ишак…

Гештальтист пробует смотреть на жизнь через другую парадигму – парадигму самоидентичности . Ведь не только же какая-то конкретная цель оправдывает мое проявление себя в этом мире, моих убеждений, ценностей и чувств, например, моей смелости, или терпения, или увлеченности, – но они и сами по себе ценны, вне всякой цели. Цели, которые я перед собой ставлю, возможно вообще лишь являются разновидностью аперитива. И я назначаю их себе, когда у меня есть потребность проявиться. Скажем, проявить саму по себе мою смелость. Или терпение. Или увлеченность.

Любое более-менее устойчивое выстраивание будущего состоит в идентичном и полном проживании настоящего. Если я хочу увидеть свое будущее – я смотрю на свое настоящее. И если я принимаю свое настоящее и доверяю ему, то у меня в будущем располагаются возможности, а в прошлом – радости и ресурсы. А если я избегаю своего настоящего, игнорирую его, обесцениваю, или проделываю со своим настоящим еще какие- нибудь малодостойные или поспешные манипуляции, то мое будущее съедено тревогой, а мое прошлое – депрессией.

При этом съедают они меня именно здесь, и именно сейчас… Конечно, полностью избавиться от целей и целеполагания можно только в предельно защищенном от мира укрытии. Тот, кто с миром еще окончательно не порвал, цели перед собой ставит, понимая всё их (и свое!) несовершенство. Но чем больше я осваиваю себя в здесь-и-теперь , тем в большей степени мои цели, задачи и жизненные ориентиры прислушиваются к тому, что мне именно сейчас вкусно и интересно. Хотя бы прислушиваются.

Хорошая цель для меня – это та, которая идентична моему любопытству, моим этическим и эстетическим ценностям и образ которой уже сейчас у меня вызывает удовольствие.

Хорошая жизнь для меня – это та, где любой результат является победой. А победой является любой результат, который не перегружен моими жесткими и упорными представлениями о том, какой результат надлежит считать хорошим и правильным.

Каждая увлекательная теория, а тем более теоретически насыщенная практика опасна стремлением поддерживать иска женную картину реальности, а то и вовсе подменить ее собою. Поэтому заключительный, но не последний принцип в этом контекс те может звучать примерно так – я строю гештальты, но не гештальты строят меня . Идентичный стиль этой практи ки – не предписывать и пояснять, а наблюдать и собеседовать.

Гештальт – это не последствия приема какой-то специальной таблетки, это не параллельный мир со своими законами и своей особой природой. Гештальт – это формы и конфигурации моего осознанного бытия в этом мире. Форма не является альтернативой материи, как и творчество не подменяет собою природу. При этом материя может осуществиться только путем обретения формы. Делание, опыт творчества составляют образ человеческого бытия. Занимаясь собою, я не создаю новую природу жизни – я создаю свой способ восприятия, осознавания и взаимодействия, свое пространство встречи с тем, что существует помимо меня, но рядом со мной. Я не предъявляю авторских прав на свою материю – я занимаюсь формой себя. Формой себя, собственным сценарием и жанром… И здесь мне есть, чего остерегаться. Взаимная нечувствительность, не соответствие идей, способов и используемых ресурсов в любом творческом процессе порождает такое явление, как кич . Несамоидентичность – это человеческий кич , искажающий и дезадаптивный по отношению к самому себе, а также к среде, в которой он существует. Практикование гештальта, как интегрированной личностной идентичности, помогает обрести и сохранить в жизни чувство вкуса и смысла, собственный голос и свободное достоинство в движениях…