Евгений Медреш: Идеи и отношения

Если в этом месте построить двухполюсную модель, то один из этих полюсов будет состоять в том, чтобы признать себя предметом постоянных провокаций со стороны внешней среды, приписывать свои чувства козням друзей и заботам недругов, а другой – признать себя самостоятельным субъектом собственных потребностей . Практика гештальта осуществляется в районе второго полюса.

Предложение быть собою и признавать свои желания ни в коем случае не следует понимать в духе нетребовательного самодовольства, низкого уровня притязаний или такого «безбашенного» удовлетворения всех своих импульсов. Наоборот, – только став собою ( осознав себя ) можно начать всерьез претендовать на действительные достижения и трансформации. Стать собою – это выйти на исходную позицию в собственном смысло-бытии . Это обретение точки опоры в том значении, которым ее наделял Архимед. И если некоторые личные изменения представить не как измену себе , а как осознанный и ответственный поступок, то стать собою – это, собственно, и есть необходимое условие таких изменений.

И еще: я не уверен, что можно передать в плоскости печатного листа принципиальное различие между следующими двумя посланиями: «делаю то, что хочу», – и: «что хочу, то и делаю». Но лишь первое – манифест подлинной и устойчивой свободы, а второе – симптом ходячего несчастья.

Классическое исходное упражнение, своего рода «поза ло тоса» в гештальте звучит легко, но тяжело дается, и состоит в осознавании и признании своими своих желаний и чувств. Еще раз: не меня раздражают, а я раздражаюсь, не меня соблазнили, а я захотел, не люди тихо и невнятно говорят, а я их плохо слышу и понимаю. Только таким путем можно получить ответственность за себя, иными словами – стать свободным чело веком, вольным распоряжаться собою. Неузнанные и не приз нанные желания опасны тем, что осуществляются с внезапной и фатальной неизбежностью. Они всегда будут решать за меня, что мне делать. И тут будет много страстей и совсем мало свободы. А вот всё то во мне, что я готов обнаруживать и признавать , – подлежит моему выбору.

При этом не нужно впадать и в дурную самонадеянность и пытаться с туповатой прямотой властвовать над своими чувствами и желаниями, назначать и отменять их. Когда в гештальте говорят о принятии на себя ответственности, – то речь может идти об ответственном осознавании и ответственном поступке . Гештальту соответствует именно такая ответственность.

Я не руковожу появлением и исчезновением моих желаний и чувств. Если я признаю себя человеком, то я признаю неподвластность мне самого существования этих феноменов. А феномены мне не принадлежат . По этим вопросам обращайтесь, пожалуйста, к Трансцендентному Субъекту , да будет благословенно Имя Его. .. Но в той мере, в которой я ощущаю себя свободным, я ответственен за то, чтобы не врать, по крайней мере себе, по поводу своих желаний ( ответственность осознавания ), а также за то, как я распоряжаюсь своими желаниями, решаю удовлетворять их – либо осознанно отказываю им в реализации ( ответственность поступка ).

Некто, которого я признаю, как « именно Я » – не вполне идентичен тому, чего я хочу. Он скорее идентичен тому, как я с этим обхожусь. То есть, собственно говоря, – я отвечаю за то, что делаю. Мои слова и поступки – вот мои документы.

К счастью, мне не только феномены не принадлежат, но и время . Точнее – к счастью я это осознаю. Я не могу отвечать за то, с чем встречусь завтра, или даже через 5 минут. Все то, что я чувствую, испытываю и полагаю – это все принадлежит данному моменту. И я не берусь, будучи в здравом уме, утверждать, что через некоторое время, через час, день или год я буду хотеть и думать точно так же. Если бы я однажды решил произносить « объективные », вневременные утверждения, – не исключено, что я вообще утратил бы способность к членораздельной речи. Но есть что-то, что помогает мне свободно и искренне говорить о своих чувствах и желаниях, высказывать суждения, совершать выбор. И это – Великая Мантра Гештальта, состоящая из пяти слов: « Сейчас для меня это так ». Впрочем, уточнение «для меня» – слишком очевидный, а потому излишний реверанс. И тогда Великая Мантра умещается в три слова – сейчас это так .

Я отчетливо помню очень важные моменты моей жизни, когда мне нужно было сказать примерно такие слова: «Останься со мною, я не смогу без тебя», – или: «Я ничего не чувствую к тебе, кроме разочарования». Сказать это было невероятно трудно, каждая из этих фраз имела привкус фатальности. Как я могу такое сказать, а вдруг я буду завтра чувствовать по-другому? А вдруг я потом пожалею!..