Василий Аронэ: Открой глазА. Книга-эксперимент

Я сделал несколько шагов в сторону входной двери и остановился. Справа, на уровне глаз, находились три выключателя. Никогда не нажимал эти кнопки и даже не помню, когда последний раз притрагивался к ним. Наверное, они поросли мхом. Вот плюс незрячего человека – я потребляю мизерное количество электроэнергии и вношу вклад в сохранение планеты.

Круглая ручка двери, ведущей в ванную, деревянная и лакированная. Гладкая и холодная, она очень приятна на ощупь, мне нравится прикасаться к ней, чувство такое, будто трогаешь что-то живое. Я крутанул ее и потянул дверь на себя. Духота и спертый воздух до сих пор хранили воспоминание о моем утреннем душе (кстати, несложном процессе, не отличном от вашего. Вы, например, закрываете глаза только тогда, когда моете голову, а я стою так с начала и до конца. Когда у вас закрыты глаза, вас не пугает то, что вы ничего не видите, и спокойно ориентируетесь в пространстве – знаете, где взять шампунь, как сделать воду погорячее; все как у меня, только я так живу постоянно). Не успел я сделать шаг по направлению к умывальнику, как почувствовал характерную вибрацию в штанах.

Только не надо шуточек. (Конечно, я не уверен, что вы подумали именно об этом, но сам подумал. Во всяком случае, мне простительно. Не забывайте, что мне всего лишь двадцать пять. Могу позволить себе вольность подобного рода). Обычный мобильный телефон кувыркался у меня в штанах, и как бы это печально ни звучало, но кроме него туда никто не заглядывает. А Маша, к вашему сведению, просто подруга.

Я вытащил телефон из кармана и, проведя пальцем от экрана вниз и влево, нащупал нужную кнопку.

– Привет, Марк, как твои дела? Чем занимаешься? – из динамика донесся голос брата. Он из тех людей, которые, звоня по телефону, могут сто раз поздороваться и спросить как дела, хотя им совершенно на это наплевать. Наверное, он считает это проявлением хороших манер. На самом же деле он невероятно раздражает.

– Ты не поверишь, что я тебе скажу! – услышал я радостный голос. Брат, в отличие от меня, не особо любил спиртное, но его радость граничила если не с опьянением, то с безумием.

– Привет, – спокойно ответил я; день был хорошим, но не настолько, чтобы я мог разделить его беспричинное ликование. – Все как обычно, что изменится за десять минут? Ведь ты меня только высадил у дома. А ты что такой радостный? Что за новости?

Секунда, другая, ответа не было, хотя я прекрасно слышал дыхание моего собеседника, он был на линии.

– Леш, ты тут? Что молчишь?

Именно в эту секунду я понял, что его ответ изменит мою жизнь, но даже не подозревал, насколько.

– Марк, это, конечно, неправильно сообщать по телефону, но я узнал… В общем, мы можем вернуть тебе зрение.

Пустота в моих глазах дополнилась тишиной, повисшей в трубке. Я молчал. Нет, ну а что я мог ему ответить?

Парень, который в двадцать пять лет слушает Рихарда Вагнера, считается либо дурачком, либо гиком, отставшим от жизни (из тех, что посещают консерваторию и не пользуются популярностью у красоток), однако именно его музыка пробудила во мне любовь к этому виду искусства. Я настолько проникся ей, что однажды позвонил брату и попросил купить мне рояль! Конечно, минут через пять я опомнился, понял, что рояль мне ни к чему, и перезвонил Леше, сказав, что электронного пианино будет более чем достаточно.

Если бы вы слышали мои первые попытки освоить этот инструмент, то перестали бы читать дальше, потеряв ко мне всякий интерес. Тот день, два года назад, когда брат привез мне синтезатор, совпал с годовщиной нашего знакомства с Машей. Она-то и стала подопытной моего изуверского увлечения.

– Извини, конечно, но ты сама напросилась. Я собирался репетировать днем, чтобы соседи не повесились или, чего хуже, не застрелили меня на выходе из подъезда, но раз уж ты приехала и сама просишь меня сыграть что-нибудь, я не могу отказать.

Я сидел на кухне, ковыряя пластиковой вилкой еду быстрого приготовления. Для меня подобный обед был просто спасением – готовить не надо, просто закинул в микроволновку, нажал нижнюю левую кнопку четыре раза подряд, и готово. А главное, к нему прилагалась вилка. Конечно, иногда мне готовили настоящую еду, иначе бы от одних «Дошираков» мой желудок просто сгнил, и, вдобавок к слепоте, у меня бы появилась язва. Маша старалась следить за тем, чтобы я питался правильно, но ей это не всегда удавалось. Сейчас я ел не спеша, в полной мере наслаждаясь вредной едой из пластикового контейнера.