Рафаэлла Джордано - У Купидона картонные крылья

Вот уже более получаса мы дегустируем этот приветственный коктейль – бокалы шампанского в руках и косые оценивающие взгляды, нацеленные скорее на то, чтобы узнать о тебе побольше, нежели просто поздороваться.

Антуан тут как рыба в воде. Привычка. Учитывая его старания на посту, которого он так страстно добивался, – на самой крупной радиостанции Франции, – он всюду вхож.

– Все в порядке, любовь моя? – шепчет он мне с придыханием.

Откуда взять мужество вывести его из заблуждения? Ему по душе, что я его сопровождаю, но, кажется, он слишком горд, чтобы представить меня.

К нам приближается пара. Я узнаю популярную телеведущую и – за руку с ней – известного спортсмена.

– Антуан!

Тысяча фальшивых излияний – их даже перечислить трудно. Наконец, мое присутствие замечают – я удостоена вопросительного взгляда, кто это там?

– Это моя подруга Мередит, – объявляет с гордостью Антуан.

Теледива осматривает меня с головы до ног. Она ищет на жестком диске своей памяти ассоциации меня хоть с кем-нибудь, кого она знает. Никакого результата.

– Чем вы занимаетесь, Мередит?

– Я актриса комедии… Стендап.

Делаю вид, что не замечаю сарказма в стиле «а, ну ясно», который за этим последовал. Она прищурила свои желчные глаза:

– И где вы играли?

Бинго. Краснею как рак.

Дива вонзает еще несколько ножей в мои комплексы – что, кажется, доставляет ей немалое удовольствие. Почему бы ей не зарабатывать на этом развлечении – в момент приветствия открывать охоту на врага, а такой всегда найдется в этом светском обществе.

Подвожу черту разговора тем, что залпом выпиваю бокал шампанского. Наконец сообщают об ужине.

Разумеется, меня не посадили рядом с Антуаном. Он бросает на меня сочувствующий опечаленный взгляд, сидя по ту сторону стола. Стол декорирован букетами, лишающими любой возможности поговорить. Моя единственная надежда на общение – сосед справа и сосед слева. С одной стороны – монументальная фигура, повернутая ко мне спиной, что оставляет альтернативу общаться лишь с затылком, прикрытым шиньоном. С другой – седовласый месье не первой молодости, уверенный в своих правах на фамильярное общение.

Сначала я сопротивляюсь его похотливым атакам, но затем, выбрав минутку, покидаю стол, чтобы скрыться в безлюдном туалете. Вот бы больше не выходить отсюда… Но мое уединение длится недолго – входят две женщины. Поправляя макияж, они без умолку болтают. Я узнаю голос ведущей. Все как в сцене, вырванной из дешевого фильма. Ведущая не оставляет мне никакой надежды: «Милая девушка, но лишь актриска второго сорта. Выкрутилась, отыскав хорошую партию…»

Меня вот-вот стошнит. Через пару минут, которые кажутся вечностью, они наконец уходят. Насчет плохой актрисы они ошиблись: когда я присоединяюсь к улыбающемуся Антуану, я превосходно вхожу в свою роль. Он ничего не заметил.

Мередит

Я толкаю двери салона красоты, расположенного в улочке моего квартала, на окраине 19-го округа Парижа. Вот уже несколько дней в голове вертелась одна и та же мысль: мне срочно нужен массаж. Напряжение в спине стало невыносимым, и мне это знакомо, как никому другому, – тело не лжет. Там, на этом званом вечере, всплыли на поверхность вещи, которые я предпочла бы оставить на дне. Теперь они открылись, и больше ничего не повернуть назад.

Салон маленький, но здесь все сделано для души и тела: декорации продуманы со вкусом и утонченностью. Одно только название – «Ламай» – сражает меня наповал: так же называется пляж в райском месте, на острове Самуй. И так же зовут массажистку, которая должна привести меня в чувство.

Молодая женщина ведет меня в комнату. Голова Будды, свечи и атмосферная музыка, приглушенный свет. Мой разум соглашается на путешествие, обещающее отдых. Я быстро скидываю одежду.

Ламай стучится в дверь. Мягкость ее голоса, глаз, жестов успокаивают меня мгновенно. Она улыбается, приглашает лечь. Аромат эфирных масел телепортирует меня в другое измерение.

Снимая напряжение моего тела, Ламай осторожно выводит меня на разговор, чтобы я еще и выговорилась.

– Я больше не знаю, где я нахожусь, – слышу себя. – Я переживаю тяжелый период в моей жизни.

Сначала мне сложно выдавить из себя и слово. Но, все больше отдаваясь удовольствию, я начинаю сдаваться.

– Я люблю… мужчину. Но… Это странно. Я не могу, несмотря ни на что, почувствовать себя в своей тарелке. Он… Он тоже меня любит. Взаимной любовью, что случается редко, вы не находите?