Оливер Сакс - Зримые голоса

В этикете глухих есть некоторые пункты, которые могут показаться странными слышащему человеку: надо внимательно следить за направлением взглядов и зрительными контактами, за тем, чтобы не пройти случайно между двумя общающимися между собой людьми и не прервать их беседу. Этикет глухих допускает прикосновение к плечу и разрешает показывать пальцами на предметы, что недопустимо в общении слышащих. Кроме того, оглядывая зал, где собралось, скажем, три сотни человек, надо проследить за тем, чтобы ни у кого не сложилось впечатление: вы «подсматриваете», что говорят другие.

В Рочестерском технологическом институте, построенном в 1968 году специально для глухих студентов, есть соответствующие архитектурные особенности. Помещения спланированы для максимально свободного зрительного общения. Все устроено так, чтобы общаться можно было на большом расстоянии и даже с человеком, находящимся на другом этаже. Немыслимо общаться акустически с собеседником, находящимся на другом этаже, но такое общение на языке жестов вполне допустимо и естественно.

Мир глухих, как и всякая субкультура, формируется благодаря отчасти отчуждению (в данном случае от мира слышащих), а отчасти образованию мира и сообщества, организованного вокруг иного центра притяжения. Глухие – в той мере, в какой они исключены из жизни большого мира, – чувствуют себя изолированными, отчужденными, отброшенными и дискриминированными. Но когда глухим удается создать свой мир, они чувствуют себя в нем как дома, он для них спасительная гавань и буфер. В этом отношении мир глухих не изолирован, а самодостаточен – он не хочет ни ассимилировать, ни быть ассимилированным. Напротив, он холит и лелеет свой язык, свои образы и желает всячески их защитить.

Один из аспектов этого явления – двуязычие глухих. Так, если группа глухих – будь то в университете Галлоде или в другом месте – общается между собой на языке жестов, то она сразу переходит на транслитерированный жестовый язык, когда к ним присоединяется слышащий, но немедленно снова переходит на американский язык жестов, как только слышащий уходит. Глухие считают язык жестов своей интимной, глубоко личной собственностью, которую надо всеми силами защищать от чужих глаз. Барбара Канапель даже считает, что если все мы выучим язык жестов, то это разрушит мир глухих:

«Американский язык жестов выполняет объединяющую функцию, так как сплачивает глухих людей. Но язык жестов одновременно отделяет глухих людей от мира слышащих. Эти две функции заставляют смотреть на одну и ту же реальность с двух точек зрения – изнутри группы и извне. Этот сепаратизм защищает глухих. Например, мы можем говорить о чем угодно в присутствии массы слышащих, которые, как мы считаем, нас не понимают.

Очень важно понимать, что язык жестов – это единственное достояние, которое целиком и полностью принадлежит нам. Этот язык возник и развился в сообществе глухих. Наверное, мы просто боимся разделить наш язык со слышащими. Наверное, идентичность глухого народа исчезнет, как только слышащий народ выучит язык жестов» ( Канапель , 1980, с. 112).

Даже те из слышащих преподавателей, кто владеет языком жестов, старались по большей части пользоваться жестовой транслитерацией английского языка, а не американским языком жестов. За исключением математического факультета, где большинство преподавателей – глухие, большинство составляют слышащие преподаватели и профессора. Во времена Эдварда Галлоде все было по-другому: профессорско-преподавательский состав в большинстве своем состоял из глухих. К сожалению, тенденция, сложившаяся в университете Галлоде, типична для современной ситуации в образовании глухих. Очень редко глухие учителя учат глухих. Преподавание ведется не на языке жестов, так как большинство слышащих преподавателей либо его не знают, либо не желают им пользоваться.

Помимо общего невыгодного положения глухих в обществе, обусловленного не их особенностью, а тем, что мы отторгаем глухих, у них существует и множество специфических проблем, связанных с возможностью пользоваться языком жестов. Но эти проблемы существуют лишь в той мере, в какой мы, слышащие, делаем их таковыми. Так, например, глухому очень сложно получить адекватную медицинскую или юридическую помощь; в Соединенных Штатах, правда, есть адвокаты, владеющие языком жестов, но практически нет владеющих языком жестов врачей и очень малое число парамедиков и медсестер. В чрезвычайных ситуациях глухие зачастую оказываются абсолютно беспомощными. Если глухой серьезно заболевает, то очень важно сделать так, чтобы хоть одна рука имела возможность свободно двигаться, так как иначе он не сможет объясниться. Заковать глухого в наручники – это все равно что заткнуть ему рот.