Оливер Сакс: Музыкофилия: Сказки о музыке и о мозге

Как невероятно странна эта штуковина – зрелище всего нашего вида, миллиардов существ! – занятых проигрыванием и прослушиванием отрывков тональных последовательностей, бессмысленных с точки зрения чистого разума; существ, посвящающих значительную часть жизни необъяснимой страсти к тому, что принято называть "музыкой".

Это было одним из странных свойств землян, поставивших в тупик высокоорганизованных, мозговитых пришельцев с другой планеты – Оверлордов – в романе Артура Кларка "Конец Детства". Страсть к узнаванию нового приводит Оверлордов на планету Земля, где они попадают на концерт. Внеземные существа внимательно прослушивают всю программу и в конце вежливо поздравляют композитора с очевидным успехом, выразив почтение его "выдающейся гениальности" – в то же время между собой они находят эту хреновину абсолютно непригодной для восприятия разумом. Они не могут понять, что происходит внутри человеческих существ, когда те слушают музыку, потому что в самих Оверлордах совершенно ничего не происходит. Музыка чужда их биологическому виду.

Не трудно представить себе, о чём рассуждают Оверлорды, возвращаясь домой в своих летающих тарелках: "Надо признать, что эта так называемая "музыка" в каком-то смысле затрагивает процессы, существенные для человеческих жизней, в то же время, "музыка" лишена каких бы то ни было концепций, она не содержит реальных предложений, не связана с визуализацией, не имеет отношения к какой-либо символике и не является языком. У неё нет никаких средств выражения конкретной идеи. И никакой связи с явлениями физического мира".

Изредка можно встретить представителей человеческого рода, которые, на подобие Оверлордов, не обладают аппаратом, способным оценивать последовательности тонов – мелодии. Но для подавляющего большинства людей музыка является огромной притягятельной силой, вне зависимости от нашего музыкального образования и личных музыкальных способностей. Эта тяга к музыке – "музыкофилия" – проявляет себя с раннего детства, она свойственна самым различным культурам, и корни этого явления наверняка уходят ко временам нашего возникновения как биологического вида. Конкретное восприятие музыки может формироваться воспитавшей нас культурой и особенностями личного жизненного опыта, а также сильными и слабыми сторонами наших индивидуальных способностей, но невозможно отрицать, что необходимость в музыке лежит глубоко в самой природе человеческой натуры. Это внутренняя особенность нашего вида, то, что E. O. Wilson называет "биофилией" – потребность чувствовать себя частью живой природы. [1] Возможно, музыкофилия является частью биофилии, поскольку музыка ощущается нами как некая часть живого мира

Птичье пение имеет определённый практический смысл [2] привлечение противоположного пола, агрессия или заявка на владение территорией , оно имеет ограниченную структуру и в значительной степени жёстко зафиксировано в нервной системе данного вида (хотя и существуют некоторые виды певчих птиц, умеющих копировать другие виды, импровизировать или даже петь дуэтом). Природа человеческой приверженности музыке гораздо труднее поддаётся объяснению. Дарвин был этим озадачен этим явлением. Работая над книгой "Происхождение Человека", он писал: "Ни удовольствие, ни способность к произведению последовательности музыкальных звуков не являются условиями, в какой-либо мере полезными для человека... их следует отнести к числу наиболее таинственных свойств, дарованных нашему виду". Уже в наше время Steven Pinker писал о музыке как о "сырном тортике для слуха"; он спрашивал: "Какой пользой можно объяснить трату времени на воспроизведение музыкальных шумов?... С точки зрения биологических причин и поведенческих эффектов следует признать полную бесполезность музыки. Она могла бы начисто исчезнуть из опыта нашего биологического вида, и вся остальная жизнь его никоим образом не изменилась бы." Сам Пинкер очень музыкален, так что его личная жизнь наверняка понесла бы потерю, если из неё забрать музыку, но как учёный он не верит, что музыка [3] или любые другие формы искусств имеет какое-нибудь отношение к эволюционному приспособлению человеческого вида. В статье 2007 года он писал: "...многие из искусств не обладают никакой функциональностью, связанной с приспособляемостью вида. Возможно, они являются вторичными продуктами других функций: мотивационные системы дают нам ощущение удовольствия, когда мы воспринимаем сигналы, коррелирующие с адаптационными механизмами [4] ощущением безопасности, секса, самоценности или пребывания в информационно-насыщенной среде и способствующие восприятию более чистых сигналов такого рода и в концентрированных дозах".