Джеймс Воган - Как пережить измену

Я уверена, что будь я тогда постарше, то непременно уехала бы с Крисом и вышла за него замуж. Но мне предстояло учиться ещё два года. В школе я не могла избегать встреч с Джеймсом, как делала это летом. Мы посещали одни и те же занятия. Видеть Джеймса каждый день и обходить его стороной было для меня пыткой. Также я начала замечать в Крисе нечто такое, что заставило меня пересмотреть мое решение. Он стремился к тем же ласкам, что и Джеймс. Я не видела между ними никакой разницы - за исключением того, что Крис заставлял меня становиться вместе с ним на колени и молиться об избавлении от плотских желаний. Думаю, он был искренен в своей преданности церкви и действительно хотел, чтобы я разделила её вместе с ним. Однако его поведение шло в разрез с той чистотой помыслов, которую я по наивности рисовала в своем воображении.

Я по-прежнему любила Джеймса и разрывалась на части, не зная, что мне делать. В конце концов решила, что хочу вернуться к Джеймсу, но боялась, что уже поздно. Я бы не могла винить его, если бы он не захотел этого. Не могла заставить себя прямо спросить Джеймса. Думала, что не заслуживаю его после всей причиненной ему боли. В конце концов я поделилась моими чувствами с лучшей подругой, Кэрол.

Джеймс:

После трех месяцев без Пегги я изумился, когда Кэрол сказала мне, что Пегги хочет снова встречаться со мной. Мне не требовалось второе приглашение. Помню, что одна из моих сестер ужасно возмутилась по этому поводу. Она сказала, что я не должен возвращаться к Пегги, если у меня есть хоть капля гордости. Черт с ней, с гордостью. Я знал, чего хотел. Я любил Пегги и хотел прожить с ней всю жизнь. Охваченные ужасным волнением и трепетом, мы снова начали встречаться. Нам потребовалось некоторое время, чтобы все стало на свои места. Нас обоих переполняло физическое желание, но недавний опыт Пегги оставил свой след. В ней появилась новые сомнения относительно допустимости тех ласк, которым мы предавались прежде. Я проявлял терпение, и мы медленно приближались к осознанию того, что было важным для нас обоих - нашей взаимной любви.

Попытайтесь представить себе тот жизненный этап, на котором мы находились. Мы были молоды и наивны. Нам не исполнилось и семнадцати лет. Мы ещё учились в средней школе. Мы постоянно встречались, говорили о нашей любви и ждущем нас браке.

Семейный "шевроле" 1948 года выпуска находился в моем почти полном распоряжении. Этот факт играл весьма важную роль в нашем общении. Живя в маленьком городке, окруженном фермами и полями, мы могли уединяться практически ежедневно - для этого было достаточно запарковать машину в безлюдном уголке. Мы бы не зашли так далеко в наших ласках, если бы оставались в стенах наших домов. Нас обоих воспитывали в соответствии с правилами христианской морали. Не слишком строгих, но достаточно ясных. В результате этого мы переживали значительные внутренние противоречия.

Наши тела говорили: "То, что приносит такое удовольствие, не может быть дурным".

Однако наше сознание говорило: "Нам не следует делать это".

В течение нескольких месяцев наши ласки становились все более смелыми. Сначала нам было достаточно того, что бюстгальтер Пегги оказывался расстегнутым. На следующем этапе он снимался полностью. Правда, Пегги потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к этому, несмотря на то, что она оставалась в блузке. Снятие блузки стало очередным гигантским шагом вперед. Особенно если все происходило при дневном свете. Мне нравились вечерние свидания, но днем её груди производили на меня особенно сильное впечатление. Когда я узнал, как приятно одновременно видеть и осязать их, для нас уже не было пути к отступлению.

Наконец мы дошли до того, что Пегги стала раздеваться почти полностью, оставаясь в одних трусиках. Думаю, в этом было нечто символическое. Это напоминало нам, что мы не можем переступить последнюю черту. Мы ещё не преодолели все противоречивые установки, звучавшие в нашем сознании. Кажется, я оказался готовым к следующему шагу раньше Пегги, но не хотел принуждать её к тому, о чем она могла впоследствии пожалеть. Я стремился к длительным отношениям и не хотел рисковать ими ради кратковременного удовольствия - даже такого кратковременного удовольствия. Мы подолгу беседовали о том, что допустимо, а что - нет. Изначально мы оба считали добрачный секс грехом. Теперь мы спрашивали друг друга: "Почему? Почему свидетельство о браке разрешает заниматься сексом? Разве недостаточно того, что мы любим друг друга и готовы заключить союз на всю жизнь?" Наши тела говорили: "Да". Но сознание продолжало твердить "Нет". Обсуждения продолжались. Наши тела медленно, но верно одерживали победу. Казалось неизбежным, что скоро мы начнем заниматься сексом.