Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Опыт этого руководителя – пример тревоги разъединения. Теперь, в эпоху постоянной включенности, люди не знают, что делать, когда остаются одни, – даже если сами попросили о такой возможности. Они не в состоянии сконцентрироваться – признаются, что им скучно, и скука становится для них поводом играть в телефоне, или написать сообщение, или опубликовать пост в Facebook. Но главным образом именно тревога заставляет людей обращаться к телефонам. Они хотят чувствовать себя частью происходящего. Вот в чем основной месседж, который мы пытаемся донести через онлайн-коммуникацию: чтобы о нас не забывали.

Я много говорила о благотворном круге, а сейчас речь о круге порочном. Зная, что в момент скуки у нас есть возможность отправиться “куда-то еще”, мы все менее склонны к исследованию нашей внутренней жизни, а, следовательно, с большей вероятностью обратимся к стимуляции, предлагаемой нашими телефонами. Чтобы вновь обрести уединение, мы должны научиться переживать скучный момент как повод для обращения внутрь себя, как повод хотя бы изредка не убегать “куда-то еще”.

Я уже упоминала среднюю школу Холбрук на севере штата Нью-Йорк. Школа маленькая, там учатся примерно сто пятьдесят мальчиков и девочек с шестого по восьмой класс. В течение нескольких лет учителя чувствовали – что-то не в порядке. В этом году они пригласили меня в качестве консультанта. Главным поводом для беспокойства стало отсутствие у школьников эмпатии в отношении друг друга. Сами педагоги объясняют нехватку эмпатии проблемами с уединением, которые испытывают дети. По мнению учителей, если дети не в состоянии найти время для самих себя, откуда они возьмут его для других?

Педагоги уверяют, что пытаются сделать жизнь школьников более размеренной. Они хотят, чтобы каждый ученик мог взять “передышку”. Сегодня школьникам довольно трудно усидеть спокойно и сосредоточиться. Им не хватает терпения. И раньше бывало, что некоторые учащиеся вставали на дыбы, получив слишком большое задание, но в наши дни даже старательные и способные ученики бунтуют, обнаружив в списке литературы больше одной толстой книги.

Хотя наш мозг заточен на разговор, мы можем также настроить его на внимательное чтение, требующее, чтобы мы сфокусировались на продолжительном повествовании со сложными персонажами. Но именно такое чтение не по душе учащимся школы Холбрук. Поколения учителей английской литературы уверяли своих питомцев, что им следует непременно читать именно такую литературу. Ну а чего еще было ожидать от учителей? Едва ли кто-то воспринимал их слова буквально. Однако теперь мы знаем, что художественная литература в значительной степени улучшает навыки эмпатии: это измеряется способностью людей понимать эмоциональное состояние собеседника по выражению его лица [92]. Преподаватели английской литературы были правы в самом прямом смысле слова: сперва человек отождествляет себя с персонажами сложного романа, а потом эта способность к отождествлению распространяется и на окружающих людей.

Джейн Остин не теряет своей актуальности, ведь читателей неизменно привлекает смесь гордости и предубеждения, присущая ее знаменитым герою и героине. Читатели стонут при виде горы трудностей, возникающей на пути героев из-за их характеров и жизненных обстоятельств, и ликуют, когда Элизабет и Дарси обретают друг друга, несмотря ни на что. Художественная литература воспитывает воображение читателя в том, что касается тонкости характеров и эмоций. Здесь возникают совершенно очевидные параллели с беседой. Беседа, подобно художественной литературе, нуждается в воображении и участии. Как и литература, беседа требует покоя и тишины.

Однако у нынешних студентов нет времени на такие вещи. Вот как описывает преподаватель английской литературы в Холбруке своих семиклассников: “Их отпугивают задания, требующие длительной сосредоточенности. Они не хотят подробно в чем-то разбираться” [93]. Другой педагог пробует охарактеризовать эту новейшую склонность отвлекаться: “Вот что, к примеру, говорят мои ученики: «Ума не приложу, куда положил свой дневник. Я искал его десять минут». Потом они смотрят на меня с таким видом, словно я должен организовать поиски дневника”.

В школе Холбрук мне на ум приходят беседы с бизнесменами, говорившими об “особых нуждах” недавних выпускников университета, которые приходят к ним в поисках работы. Одна руководительница рекламного агентства (с тридцатипятилетним стажем) характеризует сенсибильность недавно нанятых сотрудников. Говоря о них, она, вероятно, описывает тех работников, которыми станут учащиеся Холбрука: