Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Вне всяких сомнений, любая чересчур поэтичная картина уединения нуждается в корректировке. Уединение может быть пробным камнем эмпатии и творческого начала, но, конечно же, человеку не всегда комфортно в этом состоянии. По мнению поэта Райнера Марии Рильке, “открытость, терпение, восприимчивость, уединение – самое важное”. И все же, что было бы понятно Луи Си Кею, Рильке осознавал сложность ситуации:

Когда вы в уединении, вас не должен сбивать с толку тот факт, что в вас есть нечто, жаждущее выйти из этого состояния [87].

В самом деле, исследования показывают, что подростки ощущают уединение как своего рода простой, в краткосрочной перспективе вызывающий чувство дискомфорта. Однако в долгосрочной перспективе уединение способствует здоровому развитию [88]. Без уединения, когда мы днями и ночами прозябаем в сети, у нас может возникать ощущение, что мы “живем в полную силу”, но в действительности наша жизнь станет оскудевать.

Когда я спрашиваю детей и подростков, есть ли в их жизни периоды затишья, чтобы они могли побыть наедине со своими мыслями, большинство признается, что вовсе не стремится к этому. Оказавшись в одиночестве, они сразу же тянутся за телефонами. И не имеет значения, где они при этом находятся. Многие кладут телефоны в постель и, проснувшись посреди ночи, сразу же проверяют сообщения. Младшее поколение никогда не выйдет на улицу без телефона. По признанию многих, родители не научили их ценить время, проведенное наедине с самими собой. Следовательно, если уединение важно для нас, мы должны научить своих детей ценить его. Сами они этому не научатся. Причем мы должны не только объяснить детям ценность уединения, но и сами находить для него время, чтобы показать детям, почему мы придаем этому такую важность [89].

Самые известные творческие люди мира высказывались об уединении [90]. Например, Моцарт рассказывал:

Когда я, если угодно, сполна ощущаю себя самим собой, пребываю в полном одиночестве и в хорошем расположении духа – скажем, путешествую в экипаже, прогуливаюсь после доброй трапезы или не могу заснуть ночью, – то именно в подобных обстоятельствах идеи рождаются у меня лучше всего и в наибольшем изобилии.

По мнению Кафки,

не нужно выходить из комнаты. Оставайтесь за столом и слушайте. Впрочем, даже слушать не нужно, только ждите, просто научитесь быть в тишине, покое и одиночестве. И мир добровольно предложит вам себя, чтобы вы сорвали с него маску.

С точки зрения Томаса Манна,

уединение порождает в нас подлинное, красоту незнакомую и гибельную – поэзию.

А для Пикассо

ни одна серьезная работа невозможна без великого уединения.

Этим теплым поэтическим голосам вторят новейшие достижения социологии. Рассказывая о значении личного пространства для творческой работы, Сьюзен Кейн цитирует исследование под названием “Военные игры программистов”. Его авторы сравнили работу более чем шестисот программистов из девяноста двух фирм. Внутри самих компаний программисты работали примерно на одном уровне, а вот при сравнении деятельности различных организаций разница результатов оказалась огромной. Программистов из наиболее успешных фирм объединяла одна черта: им было в большей степени доступно частное пространство. Самые успешные программисты “работали преимущественно в компаниях, где сотрудникам максимально обеспечивали личное пространство, предоставляли контроль над окружающей их обстановкой и защиту от вмешательства в их деятельность” [91].

Неудивительно, что личное пространство способствует творческим проявлениям. Если мы не отвлекаемся на людей и окружающие предметы, нам становится легче критически осмыслять собственные мысли – психологи именуют этот процесс метакогнитивностью. У каждого есть такой потенциал. Важно его развивать. Опасность в том, что в жизни, предполагающей постоянное пребывание в сети, мы утрачиваем способность к этому.

Вице-президент фирмы, входящей в список 500 крупнейших компаний мира, рассказывает: недавно ему нужно было подготовить важную презентацию, и он попросил секретаршу “оградить” его от любых помех в течение трех часов.

Мне не хотелось, чтобы приходили уведомления об электронных письмах. Я попросил секретаршу взять у меня мобильный телефон и сказал ей, чтобы она не соединяла меня ни с кем из звонивших, если только не возникнут чрезвычайные обстоятельства в семье. Она сделала все в точности, как я просил. Однако три часа без связи оказались невыносимыми. Мне с трудом удавалось сосредоточиться на презентации, я испытывал изрядное беспокойство. Знаю, это покажется безумием, но я почти запаниковал. Я почувствовал, что до меня никому нет дела, что никто меня не любит.