Борис Шипов - Великая ложь. Теория любви - мифы и реальность.

Теоретик любви поступает не просто наоборот, а наоборот дважды, хотя подобное умственное достижение довольно трудно представить. Читаем у него, что любовь может порождаться жалостью и что у русских баб «любить» и «жалеть» — почти синонимы. Ладно, допустим, не будем спорить. Но ведь во множестве других случаев в основе любви отчетливо просматривается именно сексуальная страсть, а отнюдь не жалость. А знаменитая рыцарская любовь выводится из чего угодно, только не из полового влечения, и тоже не имеет никакого отношения к жалости. Напрашивается очевидная мысль: разложить досье, то бишь любовные романы, на разные стопки — в соответствии с различным происхождением описываемой там любви — и изучать их по отдельности. Но ни один теоретик так почему-то не поступает. Он валит все в одну кучу. Мало того, взявшись за изучение взаимного притяжения разнополых лиц, он для пущей ясности приплетает к нему любовь к Родине, к друзьям и к Богу.

Половая любовь без секса

А самая интересная, точнее, самая вопиющая особенность теоретических трудов по теме половой любви — упорное нежелание признавать в ней роль сексуальных страстей. В начале прошлого века О. Вейнингер, автор нашумевшей книги «Пол и характер», которую регулярно переиздают до сих пор, в возрасте двадцати лет с небольшим лет сурово рычал: «Любовь и вожделение — это два состояния, до того различные, противоположные, друг друга исключающие, что человеку кажется невозможной мысль о телесном единении с любимым существом в те моменты, когда они проникнуты чувством истинной любви … Человек лжет или, в лучшем случае, не знает, о чем говорит, когда утверждает, что он еще любит женщину, к которой питает страсть: настолько разнятся между собою любовь и половое влечение … существует только платоническая любовь . Все прочее, что обозначается именем любовь, есть просто свинство… одно нечаянное, самое случайное телесное прикосновение к любимому существу: оно вызывает страсть и тут же убивает любовь » {12}.

Ему вторили русские философы В. Соловьев с Н. Бердяевым: «… Соединение … физиологическое не имеет определенного отношения к любви. Оно бывает без любви, и любовь бывает без него. Оно необходимо для любви не как ее непременное условие и самостоятельная цель, а только как ее окончательная реализация. Если эта реализация ставится как цель сама по себе прежде идеального дела любви, она губит любовь» {13}. «Сильная любовь-влюбленность может даже не увеличить, а ослабить половое влечение. Влюбленный находится в меньшей зависимости от половой потребности, может легче от нее воздерживаться, может даже сделаться аскетом» {14}.

Прошло сто с лишним лет. З.Фрейда, который вообще все в человеческой психике выводил из либидо, из полового влечения, давно признали гениальным ученым — даже в России. Исполнилось несколько десятков лет с начала сексуальной революции. А в упомянутом учебном пособии для студентов, изданном в самый последний год XX века, читаем: «… главное, ведущее начало в любви вовсе не половое влечение, не либидо, а любовное поведение, идея, концепция любви. Они могут как соединяться с телесностью, так и отсоединяться от нее» {15}. То есть, половая любовь вполне может существовать и без полового влечения, и без телесности! Пособие, напомню, называется «Любовь и сексуальность».

Согласиться с этим программным заявлением мешает многое. Получается, что в зрелом возрасте, лет этак в 40-60, люди должны бы испытывать пылкие страсти, от которых мутится в голове, во всяком случае не реже, чем в молодости. В 15-25 лет все мы порядочные эгоисты, и любовное поведение, как оно мыслится теоретиками, то есть «жить радостями другого», нам не очень свойственно. Либидо, правда, — хоть отбавляй, но, в соответствии с учебником, для любви это не имеет никакого значения. Ну и откуда бы при таком раскладе ей взяться? Тем не менее почему-то именно в этом возрасте чаще всего и влюбляются.

В старшие годы, став родителями, а потом бабушками и дедами, люди все больше привыкают к любовному поведению, то есть, к заботе о своем ближнем. Либидо убывает, но это сущие пустяки. Почему же тогда, уйдя на пенсию, мы не влюбляемся?

Далее. Во всех романах подозрительно часто героями любовных историй выступают молодые красавцы и красавицы с гладкой кожей, если чем и приметные среди других людей, так не умом, талантом или ангельским характером, а только своей сексуальной привлекательностью. Отчего же любовное поведение, происходящее вовсе не из либидо, так охотно направляется именно на них?