Коллектив авторов - Гроза с Востока. Как ответит мир на вызов ИГИЛ?

Вместе с тем главная идея сериала о том, что у тоталитаризма нет национальности и вероисповедания, позволяет сериалу ослабить влияние клише и стереотипов в восприятии ислама, свойственных традиционным фреймам. Сериал пытается дистанцироваться от детерминизма и немотивированных обобщений. Сын диктатора мечтает открыть бутик в Лондоне и жалуется своему отцу в порыве откровения: «Здесь мы видим только кровь, насилие и месть».

Диктаторами не рождаются, диктаторами становятся. Исламский радикализм, утверждают авторы сериала, рождается в авторитаризме как наиболее эффективная форма сопротивления. Мечеть – это место поминовения жертв химической атаки диктатора и единственная альтернатива тоталитарной власти на Ближнем Востоке.

Основной задачей исследования было описать фрейм ИГИЛ на материалах освещения его в массмедиа США и Великобритании и художественных произведениях этих стран (фильмах, сериалах). Менее амбициозной, но тем не менее важной составляющей этой задачи было сопоставление обнаруженных фреймов на предмет их расхождения. Вопросы, на которые нужно было дать ответ, следующие. Можно ли говорить о существовании устойчивого фрейма ИГИЛ в массмедиа и художественных произведениях? Насколько данный фрейм совпадает или не совпадает с уже сложившимися фреймами терроризма, ислама и мусульманских государств? Какие из известных фреймов используются для описания ИГИЛ и какие сложности испытывают СМИ и индустрия кино для идентификации ИГИЛ?

Дуалистическая природа ИГИЛ (террористическая организация и/или протогосударство) обусловливает специфику фреймирования в СМИ. Общий фрейм войны с террором сложился в западной культуре после событий 11 сентября 2001 года. Вписывается ли ИГИЛ в этот фрейм? Как отражаются противоречия между государствами, вовлеченными в сирийский конфликт, на медиаосвещение деятельности ИГИЛ? Соответствует ли ИГИЛ сложившемуся в массовой культуре конструкту исламского терроризма?

Для анализа были отобраны статьи, публиковавшиеся в указанных выше средствах массовой информации с период с 29 июня 2014 года (объявление группировкой ИГИЛ Халифата на контролируемых территориях Ирака и Сирии) по 30 ноября 2015 года. Из общего числа публикаций в каждом из изданий было отобрано по 100. Визуальный анализ художественного текста осуществлялся на материалах сериалов «Родина», «Тиран», фильма «Четыре льва».

Как видно на примере публикаций в «The New York Times», деятельность ИГИЛ оказывается вписанной в широкий фрейм войны с террором. Большинство публикаций, посвященных событиям вокруг ИГИЛ, характеризуется тематическим фреймированием деятельности этой организации. Эпизодическое фреймирование встречается лишь в трети проанализированных публикаций. Преобладание тематического характера фреймов и их политический контекст (74 из 100 публикаций) опосредованно указывает на высокую значимость данной тематики для СМИ и общества. Комплексность фрейма обусловлена спецификой контекста – гражданской войной в Сирии. СМИ фокусируют внимание на проблемных аспектах, не имеющих однозначного решения, таким способом, который выходит за рамки традиционного фрейма терроризма. Эти проблемы связаны скорее с исключительной сложностью фреймирования гражданской войны в Сирии: президент Башар Асад оказывается второй по упоминаемости персоной в проанализированных статьях после президента США Барака Обамы.

Смещение акцента с деятельности ИГИЛ на гражданскую войну в Сирии выхолащивает из фреймирования деятельности этой организации собственно террористическую составляющую. Анализ произведений массовой культуры показал, что фреймирование терроризма в сериалах и кино связано в первую очередь с фигурой террориста – неуловимой и скрытой угрозой. Попытки поймать конкретного террориста оказываются в такой логике бессмысленными. Только умножение практик контроля и дисциплины, учета и слежки позволяют уничтожить вероятность этой угрозы. В медиаосвещении деятельности ИГИЛ просматривается смещение фокуса с фигуры террориста на организацию, контролирующую определенные территории, ведущую экономическую деятельность, осуществляющую символическое насилие. Угроза ИГИЛ для западного мира сродни угрозе со стороны Северной Кореи или Ирана, но не «Аль-Каиды».

Как в СМИ, так и в художественных произведениях между терроризмом и исламом все реже ставится знак равенства. Одновременно, однако, идентифицируется ряд факторов, присутствие которых может свести эти два явления воедино. Прежде всего это авторитаризм или тоталитаризм как политический, государственный порядок. Ислам становится радикальным в условиях уничтожения мирных способов решения конфликта на любом уровне. Можно наметить некоторую тенденцию на ослабление традиционных бинарных оппозиций из ряда «терроризм – ислам» на примере постепенного изменения фрейма мусульманского государства в сериалах «Родина» и «Тиран». Сериалы сделаны одними и теми же авторами, которые в более поздней своей работе («Тиран») в меньшей степени склонны прибегать к описанию ислама в терминах фрейма терроризма, но гораздо чаще используют их для описания «государственного терроризма». Контекстуализация причинно-следственных связей приводит авторов к выводу, что не личность, а социально-политический контекст ее развития обуславливает ее террористические наклонности. Здесь происходит «огосударствление» терроризма как фрейма, придание ему большей «объективности». В результате ИГИЛ все чаще описывается «государствоцентричными» символическими средствами.