Владимир Каминер - Невозмутимые родители живут дольше. Как не сойти с ума, воспитывая подростка

Уроки литературы в нашей школе были, разумеется, организованы в соответствии с принципами планового хозяйства. Все мы дома читали одну и ту же книгу, примерно в течение месяца учительница нам разъясняла, что на самом деле имел в виду автор, а в конце месяца мы писали сочинение на тему этого произведения. Если верить учителям, то в каждой русской книге речь велась об угнетении. Тема сочинения по роману Достоевского «Преступление и наказание» звучала так: «Дилемма бедного студента: тварь ли я дрожащая или право имею?» В своем романе Достоевский показал, как в царской России угнетают одаренных студентов из бедных семей. Студенты жаждали знаний, но не могли платить за обучение. Чтобы финансировать учебу, в этой безвыходной ситуации некоторые из них были вынуждены убивать старух. И только социалистическая революция принесла людям равноправие и освободила бедных студентов от горькой необходимости рубить старых женщин. Начиная с 1917 года образование у нас бесплатное. Студентов учат безвозмездно, а старушки получают пенсию.

За Достоевским следовал Толстой с его «Войной и миром». Одноклассниц интересовали преимущественно любовные интриги мирной части. Меня и моих друзей интересовала прежде всего война. Кого колышет, кто в итоге завоюет сердце Наташи? Нас привлекали великие битвы ушедших времен, пушки в пороховом дыму и все такое. Тема сочинения гласила: «Освободительная борьба русских партизан против французской армии». Учительница выдвигала тезис, что победа над Наполеоном укрепила самосознание русского народа. Справившись с чужеземным императором, народ направил вилы против собственного царя и освободился от ига монархии. Это подтвердил Ленин в своей статье «Лев Толстой как зеркало русской революции».

В конце учебного года мы коротко коснулись чеховского рассказа «Толстый и тонкий». Здесь речь шла об угнетении царским режимом маленького человека, а затем неминуемо следовало его освобождение революционными солдатами, рабочими и крестьянами; Чехов, правда, этого не описывал, но наверняка подразумевал. Потом мы перешли к советской литературе. Я перестал читать книги по плану и бойкотировал все, что предлагалось на уроках. Я сильно сомневался, были ли во всей этой русско-советской литературе вообще хоть какие-то произведения, не описывающие угнетение маленького человека и его освобождение благодаря рабочим и крестьянам. Моя дружба с учительницей литературы на этом закончилась. Даже то, что она хорошо знала мою мать, ничего изменить не могло. И хотя уже тридцать лет как я закончил школу и с тех пор прочитал много книг, я до сих пор подсознательно в каждой русской книге ищу следы рабочих и крестьян.

В капиталистической Америке, бывшей в те времена нашим противником, уроки литературы наверняка были организованы подобным же образом, но только наоборот. Может быть, там маленький человек и бедный студент постоянно подвергались террору со стороны рабочих и крестьян. К сожалению, я никого не знал в Америке, чтобы проверить свою теорию. Когда я, будучи уже взрослым, поехал с семьей в Америку, американские тинейджеры рассказывали моей дочери про их школьные уроки чтения: раз в полгода они получали список из десяти книг для обязательного чтения, а еще десять должны были прочитать по собственному выбору. Все равно, когда и где они читают эти книги, главное, чтобы смогли на уроке рассказать содержание. Киноверсии, к сожалению, не засчитывались, чтобы школьники вместо чтения не ходили в кино. Я думаю, это были все пустые хлопоты. Современного человека все равно никак не заставить читать, если он не хочет. Каждый может быстро найти в Интернете содержание десяти обязательных книг, а десять книг по выбору выдумать во время урока.

В Германии на уроках литературы никто не жульничает. Литературу там читают громко и четко вслух, дабы никто не филонил. По крайней мере, в школе моей дочери это происходит именно так. Один год — одна книга. Весь год класс читает только «Фауста», историю человека, который хотел выглядеть тем умнее, чем больше глупостей совершал. По словам дочери, в начале каждого урока учительница каким-то особо визгливым голосом вызывала одного из учеников, и он должен был в течение первого часа занятий читать отрывки из драмы. На втором часе учительница устраивала дискуссию о прочитанном.

— Что вы запомнили из только что зачитанного отрывка? — бодро спрашивала учительница. — Вам ничего не напоминает история соблазнения Гретхен и убийство ее брата Валентина? Нет? Но это же точно как случай из последнего «Таторта» [15] Та tort — «Место преступления», популярный немецкий сериал про полицейских. — Прим. пер. , где действие происходит в Сааре, когда этот афганский студент оказывается во внеурочное время не в том месте и видит свою сестру в объятиях незнакомца. Он вмешивается, и его убивают. Вы не находите, что эта последняя серия имеет удивительное сходство с только что зачитанным актом из «Фауста»?